Делирий - стр. 1

Как на санках. По крайней мере, таково моё первое впечатление. Бесконечные линии синего цвета, плавные переходы, повороты. Своего тела я не чувствую, просто освобождённое от тяжести телесных пут сознание с космической скоростью летит через частицы состояний, а не форм. Можно видеть, если это вообще можно назвать виденьем, и происходящее, увлекающее, не насильно, но стихийно, сине-белыми скользящими линиями фотонов впереди и одновременно убегающее конусообразное сужение из тех же энергетических рукавов, рождённых невидимым источником где-то глубоко там в ожидающем меня отсутствии, несущихся навстречу по кругу и от меня, позади. Длится это недолго, а может быть, всегда. Но этому «всегда» приходит конец. Мысли концентрируются в точке восприятия происходящего здесь и сейчас, все тревоги убегающего мира, переживания, заботы, полностью исчезают. Таким открытым, обнаженным, словно в первый день своего создания, я и вхожу в своё параллельное вчера.

Наверное, сейчас утро. Окутавшая деревья призрачная дымка тумана невесомым саваном отступившей ночи под лучами бледного, измученного бессонницей солнца льнёт к земле, впитываясь грибной влагой в бесплодный, остывающий грунт, выпадая хрустальными ягодками росы на стеблях поникшей травы и ставших под чарами осени прозрачными, потерявшими свой жизненный цвет, листьях.

Можно подумать: стою на опушке леса. За спиной расстилается мятым травяным покрывалом пожелтевшее поле. Впереди, притаившись в гармоничном хаосе, стоят полки смешанных лиственного леса. Но глухой, едва различимый техногенный гул, сопровождающий утреннее безмолвие природы, скорее говорит о том, что я в городском парке, а не в лесу. Значит, мне всё равно в какую сторону двигаться, в любом случае я выйду к людям.

Вокруг меня вялая трава примята в радиусе двух метров. Она поменяла свою форму, расплылась раздавленная невидимым грузом, вспотела салом. Белый густой налёт покрывает жирным блеском все склонившиеся перед взнузданной, подчинившейся человеку буйной силой, пришедшей извне, листочки и стебельки. На мне одета та же одежда, в которой я и отправился в путешествие. Жёлтые высокие ботинки на толстой ребристой подошве словно излучающей изнутри мягкий свет. Чёрные плотные джинсы, фирменная водолазка, облегающая своей блестящей тканью мой торс, короткая кожаная куртка – толстая, тяжёлая, даже зимой дарящая уютное тепло. У себя дома я ничем особенным не выделялся из толпы, а вот здесь меня смело можно записать в самые настоящие стиляги. Если, конечно, мне посчастливилось оказаться там, где изначально задумывалось.

Иду по лесной тропинке, она, извиваясь, ведёт меня всё дальше, туда, где в верхушках деревьев видны дыры далёких просветов. Через двадцать минут плутания по лесу выхожу на проезжую дорогу. Мимо меня двигается жиденький поток машин. Автомобили сплошь отечественные, преобладают «Жигули» и «Москвичи», реже встречаются «Волги», «Запорожцы». Через дорогу от меня стоит квадратная светло жёлтая арка, приглашающая продолжить путь по облагороженным местам парка. Около неё застеклённый стенд, своеобразная доска почёта, с надписью крупными пластмассовыми буквами, идущей поверху – «Лучшие Люди». В глубине коробки стенда на меня чёрно-белым взглядом глядят фотографии человеческих голов. Женские и мужские лица хранят печать одинакового выражения монументальной веры в завтрашний день. Они слеплены на один манер несгибаемых, ни при каких обстоятельствах, строителей светлого будущего.

Чуть дальше вижу остановку – серый жестяной навес, поддерживаемый чёрными железными стойками. Задник остановки закрыт толстенными мутными стеклянными кирпичами-ячейками. Перейдя дорогу, читаю расписание на жёлтой дощечке, прикреплённой на левой стойке остановки на высоте двух метров. Здесь останавливаются всего два автобуса. Интервал их движения пятнадцать минут. Но столько времени мне ждать не приходиться. Вдали показывается жёлто-кислый ЛИАЗ. Своими округлыми допотопными формами и кругами передних фар, похожими на розетки с вареньем, он будто молча кричит мне, показывая всем своим видом: я оказался именно там, где нужно.