Декабрь в объективе - стр. 18
— А зачем тебе знать, откуда у меня фотография? — спросил Иван маленькую Василису елейным голосом, бесшумно скрежеща зубами.
Зубищами! Он больше не Иван-Царевич, он — Серый Волк, который зубами щёлк. И пусть на девчонке серая шапочка, а не красная, он бы с удовольствием проглотил, не задавая лишних вопросов, чтобы встречи этой как не бывало. Воспитывать нужно детей, чтобы не лезли в дела взрослых! Или взрослым научиться к тридцати годам не впутывать малолеток в свои дела давно минувших лет!
Иван сунул руку в карман, но шоколадку не достал, хотя очень хотелось поделить её по-братски или по-сестрински с сидящим рядом чужим ребёнком. Или просто подсластить Василисе её неприятную миссию. Хотя у самого от незапланированного общения с девочкой живот свело. Будем считать, что от голода. Ничего, потерпи, браток. На обратном пути пойдёшь через монастырский садик и купишь медовых пряников. Да, так и будет — один съест, остальные отвезёт завтра тёще. Ещё накупит ей сбитня и всяких целебных травок, чтобы не хворала. А то Римма начала поговаривать, что неправильно им жить в разных городах. За твоей матерью, типа, Андрюха присмотрит, а за моей — никто. Но пока тёща держится молодцом. Такому здоровью позавидуешь белой, как снег, завистью.
— Ну? — напустился он на девочку.
— Просто хочу знать! — ответила Василиса звонко и бойко, точно всё это время набирала в лёгкие воздуха для крика. Небось мелкой орала много, как Андрюхины ведьмочки. И сейчас визжат, как что не по ним. А не по ним всё! Девки что мелкие, что большие себе на уме, на своём женском, извилин которого мужским умом не постичь.
— Много будешь знать… Спроси у мамы! — не договорил Иван.
Хотел улыбнуться, но тоже не смог. Девочка не улыбалась. Он видел её в профиль. Нос вздёрнутый, мамин.
— Не могу спросить.
Девочка не смотрела на него — чертила сапожками длинные полосы. Наверное, в детстве любила болтать ножками, а теперь выросла, не поджать — только в лыжи вот так играть.
— Боишься спросить? Или боишься, что не скажет? — усмехнулся Иван.
Забавная девчонка — взяла чудаковатость от матери. Иван немного даже испугался, что у него на губах заиграла тоже не самая нормальная улыбка. Но он наконец расслабился, и ситуация перестала раздражать его так сильно, как в первые минуты знакомства с Василисой.
— Не может сказать.
— Почему? — продолжал он улыбаться, наблюдая за детской игрой.
Даже согрелся, как тогда, когда впервые сел на нагретую Василисой скамейку.
— Она умерла.
Иван замер. Кашлянул — не специально: кашель вырвался, точно ком из горла. Снежок. Обледенелый. Выскочил, оцарапав горло — Иван даже за ворот куртки схватился, точно тот кольцом сжался вокруг шеи.