Дефект - стр. 9
– В смысле? – вопрос поставил Астэ в тупик. – Нельзя его не иметь. Когда тебя обижают, ты по любому чувствуешь обиду и злость.
– Для того, чтобы что-то чувствовать, нужно быть на это способным, Астэ.
Тот даже не удивился, что его назвали по имени. Он внезапно ощутил волнение, а затем мысль пронзила его, будто стрела, растёкшись по венам дрожью. Он медленно поднял взгляд на сидящих, а затем, с трудом приведя себя в спокойное состояние, сказал:
– Они ведь все время говорят, что мы неполноценные потому, что у нас слабо развита какая-то там область мозга… Неужели…
– Да, когда-то давно они воспользовались тем, что мы просто не в состоянии дать отпор, потому что, к сожалению, в голову никому не приходило, что кто-то на кого-то может напасть.
Астэ какое-то время тупо смотрел перед собой, в пустоту. Затем спросил:
– Простите, а… а со мной-то что не так?
Какой-то человек встал с места, подошел к нему, приложил свои ладони к его и сказал:
– Не волнуйся, с тобой все так. Просто ты человек нового типа.
Этот крайне успокаивающий жест удивил Астэ до глубины души. Он вроде как не показывал особого смятения, его лицо было почти ровным, а тон у того человека был такой, будто Астэ чуть ли не сорвался. Впрочем, внутренняя тревога действительно нарастала вихрем. А ещё его поражало то, что он будто бы разговаривал сразу со всеми, и кто бы ни ответил ему, этот ответ как бы исходил от всех. «Когда-нибудь я тоже так научусь».
Видно было, что присутствующим немного неловко говорить вслух, но того требовала обстановка. Поговорив еще немного, Астэ узнал, что эти люди появились на свет ещё до завоевания – длилось оно уже почти что тысячу лет. На протяжении всего этого времени они сохраняли язык и культуру, держа всё в тайне, опасаясь наказания.
– А мне всегда язык имперцев резал слух! – радостно воскликнул Астэ. – Жду не дождусь научиться нашему и разговаривать, как человек!
– Они ведь тоже люди, – мягко поправил его кто-то.
– Да, я знаю, но… – Астэ смутился.
Они пробыли там еще немного; наконец появилось ощущение, что люди собираются уходить. Один из них обратился к Астэ:
– Нам всем нужно тщательно обдумать сказанное тобой. Через одну ночь на этом же месте, когда четвёртый спутник достигнет зенита.
Весь следующий день Астэ был как на иголках. Невероятный подъем, ощущавшийся в последние дни, казалось, достиг апогея. Он ведь знал, знал, что это всё правда; а как часто он, после тяжелого дня, сидел и думал о том, как же тщетна, бессмысленна его дурацкая жизнь, как выматывают эти глупые, никому не нужные и, главное, непонятно за что свалившиеся обязанности перед… самозванцами. Чёртовыми самозванцами. Он сжимал кулаки, когда об этом думал. И искренне не понимал, как его собратья не чувствуют подобного. Вообще, к ним он испытывал крайне странные, противоречивые чувства. С одной стороны, он всей душой любил свой народ и чуть ли не боготворил его – это было единственной, непререкаемой ценностью. С другой – иногда он их почти что презирал; ему было стыдно за это, он ненавидел себя в такие моменты, но ничего не мог поделать – так раздражала эта неспособность дать отпор. А может, он просто чувствовал себя каким-то не таким.