Дебиземия - стр. 40
Начал Андрюха неплохо, но тыкать носом Абрахму было чересчур.
Жена фэра не терпела, когда ей указывали, тем более чтобы делал это какой-то безродный выкидыш. Сама умела отделять мух от мяса. Ее тяжелое широкое лицо сделалось страшным, в горле глухо заклокотало:
– Это что за сопля разговорилась? – грубо пресекла она Раппопета. – Кто тебе позволил подавать голос в моем питейном заведении? Я раздавлю тебя, как крысенка, если не заткнешься, слизняк! Всех скормлю каннибалам!
Андрюха сообразил, что допустил промашку, отшатнулся.
Лугатик спрятал глаза.
Ванька выдержал бешеный взгляд Абрахмы, переждал взрыв и с натугой, краснея, выговорил наперекор ей:
– Не петушись, Абрахма. Он правду сказал. В гибели Рокмуса и Бартакула виноват Дарон. Я расскажу об этом презу Фарандусу.
В ответ раздался громкий раскатистый хохот Абрахмы. Завсегдатаи от всех столов тут же стали подхихикивать в унисон ей. И скоро все питейное заведение колыхалось от общего смеха.
Разносчица давилась смехом и крутила пальцем у виска, подпрыгивая на месте.
Разносчик выплескивал из себя смех, как отрыжку.
Переселенцы тыкали из-за столов пальцами в сторону Малкина и щерились так, будто никогда не веселились, как теперь.
Лицо мага Албакуса под полями головного убора видно не было.
Дарон не смеялся, съежился и притих, плотно сжимая губы и притиснув подбородок к вороту розовой накидки, щеки чуть втянулись, нос обострился.
Рядовые порученцы будто растаяли в общем гаме, их никто не видел.
Не смеялся и Бат Боил. Широко расставленные глаза хмуро смотрели из-под квадратного лба.
На душе у девушек было отвратительно. Их охватывала дрожь от мысли, что могут угодить в дом свиданий Абрахмы. Карюха злилась, сверкала глазами, как дикая кошка, не подозревая, что так она привлекала еще большее внимание посетителей. От бессилия под столешницей сжимала кулаки. Катюха заметно повесила нос, не находя выхода из положения.
Лугатик растерянно озирался, кривя лицо, и нервозно чесал ногтями голый живот. Кожа покрылась красными полосами, но Володька все продолжал и продолжал чесать.
Глаза разъедал дым от жарева, в горле першило, закопченные стены начинали давить, а на сковородах громко шкворчала поджарка. Хотелось вдохнуть свежего воздуху. Где же те крысы с мышами, которые обещали помогать? Как в воду канули.
Карюха наклонила голову к Лугатику, негромко прошептала сквозь зубы:
– Нет, ты посмотри, как скалятся эти паршивые пьяницы. Лишь бы угодить Абрахме. Сами, поди, в штаны наложили, когда появился Дарон, а теперь перья распушили, как петухи. А ведь на таких же правах тут, как и мы. Никто и звать никак. Этими дураками кормят голодных крыс-каннибалов, а они и рады, что их очередь не подошла. Переселенцы горбатые. Нашли лучшую долю. А коренные-то громче всех гыгыкают, аж давятся. Разорвала бы этих деби на куски. Надо что-то делать. Иначе крысы-каннибалы изгрызут на шматки нас. Ну, что молчишь?