Дебиземия - стр. 23
Особый порученец приучен был не задумываться над действиями фэра. К чему знать, чем вызваны задания, смысл его работы не в этом. Когда фэр отстранился от уха Дарона и снова, припрыгивая, стал сновать челноком по помещению, Дарон, не спрашивая ни о чем, оторвал от сиденья приплюснутый зад и, мягко по-кошачьи ступая, беззвучно выскользнул за дверь.
Быхом остановился, остро глянул на прикрытую дверь и удовлетворенно потер ладони. Дверь открылась снова, в нее боком пропихнулся Самор. Не глядя в глаза Быхому, скользнул к скамье, куда указала рука фэра.
– Твои дармоеды, Самор, забыли, зачем я их кормлю, – прошипел Быхом. – Забили свои мозги мышами и крысами, будто других дел не стало. По делам забугорным изоврались, как дешевые шлюхи. Перестали совать нос в дела деби в землячестве. Давно не получаю доносов от твоих инквизов, не знаю, чем дышат деби в Пунском землячестве и о чем шепчутся по углам. Или ты забыл о законе: каждый дебиземец должен доносить на своего соседа, а твои дармоеды обязаны подслушивать и вынюхивать. В Пунском землячестве, как во всей Дебиземии, никто не может быть вне подозрений. В каждой щели надо искать терров. Вот и ищи и находи, даже если их там нет! Сейчас возьми под особый пригляд Чобика, Рокмуса и Дарона. Не верю я им. Никому не верю, кроме тебя.
Кожа и морщины на лице Самора чуть расправились:
– У меня всегда есть что донести, фэр. Тебе надо остерегаться их… – прошептал и перескочил на другое. – Да и крысы-каннибалы давно бездействуют, только друг дружку жрут. А през, помнится, обещал направить их в соседние державы для разборок и поживы. Оголодали, с удовольствием порвут на куски не только терров, но любых чужеземцев… – и вновь вернулся к началу разговора. – Я приставлю дополнительно инк-визов к тем, кого ты назвал, фэр. Ты будешь знать даже их сны и мысли во сне.
Быхом вприпрыжку протряс брюхом перед глазами Само-ра, удовлетворенно хрюкнул:
– Вот, вот, Самор! Вот именно, Самор! Сосед на соседа, а сын на отца! Исполняй закон, городищенский инквиз, – и отмашкой ладони небрежно отправил Самора за дверь.
Долго еще, прихрамывая, частил по каменному полу туда-сюда, прислушиваясь к собственным шагам.
Малкин стоял по грудь в воде, издали из-за скалы наблюдал за рубежниками. Сзади него безмолвно прижимались плечами к камню Лугатик и Раппопет. За ними на мокром просторном каменном выступе возле глубокой кривой расщелины в кучку сбились вымокшие и уставшие Сашка, Карюха и Катюха. А рядом на большом, торчащем из воды неровном камне сидела черная крыса Крабира с серой мышью Данидой.