Давид против Голиафа - стр. 59
Поэтому общество стремится лишить индивидуальное сознание своих членов чувства времени.
Ухищрения нынешних идеологов направлены, прежде всего, на демонтаж концепции времени как динамики движения от начала к концу. Интуитивно они прекрасно чувствуют, что длительность вне сюжета теряет качество времени. Отсюда разговоры о пост-истории.
Обитатель мегаполиса становится частью среды, функцией от общества. Не только сам он не противостоит окружающему миру, но и внутри него он перестает видеть различие между другими людьми и функциональным неживым пространством. Каждый превращается в квант социума, участвующий в мириадах связей, утрачивает ощущение внутреннего центра, внутренней точки преткновения, которая связана с опытом своей неповторимости, финальности, и одна лишь обеспечивает волю к свободе и смыслу. А без этой воли невозможна вера как наиболее духовное и наиболее субъективное самовыражение личности.
Идея личной смерти растворяется в подавлении внутреннего свидетеля, совести, которая вытесняется в статус «Оно», и общественное сознание заливает все еще остававшиеся сухими островки во внутреннем переживании человека. Предельная ситуация – лента Мебиуса – когда нет границы между внешним и внутренним.
В телевизионном ритме историческая память укладывается в предел, не превышающий недельного срока. Благодаря СМИ, современное общество погружено в состояние «постоянного сегодня». Времени нет. Оно вычеркнуто из жизни общества и личности.
Ничто не напоминает человеку о его личной смерти. Смерть другого («не-тебя») вчера для тебя сегодня уже не существует.
6.3. Мировая история как драматический сюжет
Кризис истории состоит в размывании реальности действующих в ней лиц. Они заменяются реальностью процессов, тенденций и т. п. Это ведет к энтропии сюжета как стержня мировой исторической драмы.
Главная драма политического существования личности во времени есть корреляция – зыбкая и весьма проблематичная – между биографией и историей.
Биография индивидуума может быть представлена как лишенная смысла пустая биологическая длительность от колыбели до могилы, набор ситуативных клише: родился, женился, нарожал детей, вышел на пенсию, заболел, умер.
Но эта биография может быть преображена в драматический сюжет.
Сюжетность личной жизни невозможна без включения ее в сюжет истории и отражение сюжета истории в ней.
Судьба Гамлета и короля Лира, даже любовная драма Ромео и Джульетты возможны как драматическое изложение лишь с апелляцией к некоему идущему за кадром глобальному пафосу метасюжета, благодаря которому имеют смысл великие вопросы, поднимаемые этими персонажами.