Давай знакомиться, благоверный… - стр. 10
Собственно, давеча, выслушав претензии мужа, Анджела и должна была ляпнуть что-то вроде: «А какого выражения моего лица ты ожидал? Этим нуворишам нечем меня удивить. Разве что зашкаливающими невоспитанностью и бескультурьем». И обидела бы Литиванова по-настоящему. Он-то начинал с двухкомнатной хрущевки, в которой ютились пять человек. Со щитосборного домика на трех сотках, до которого надо было два часа переминаться с ноги на ногу и нечасто дышать в раздираемой телами электричке. Михаил никогда не просил у родителей тещи, у тестя не только денег, но и советов. Хотел преуспеть сам. И, кажется, получалось.
Анджела же наложила табу на разговоры о своей жизни до встречи с Литивановым. Ведь сама она палец о палец не ударила ради благополучия. Только пользовалась результатами трудов близких. А тогда – революция, как-то принято было: если не замужем, то или становись очень дорогой путаной, или открывай любую фирму и докажи, что способна жить при капитализме. И вот едва не сорвалось с языка: «Лично мне ничего нового и интересного на этой вечеринке не показали и показать не могли». «Дура спесивая», – ругала она себя и благодарила Небо за то, что забавное ощущение, будто вернулась в деревню, затмило все, и оправдывалась она именно этим. Анджела слишком боялась унизить мужа. Поэтому даже фантазия, что она случайно допустила бестактность, усадила начинающую жену и мать на корточки, заставив закрыть голову тонкими мокрыми руками, и ввергла в отчаяние. Ей казалось, что, отзовись она хоть раз дурно о людях, которые храбро и азартно взялись реализовывать себя в бизнесе, не имея ни специальных знаний, ни капитала, об их избранницах, домах, автомобилях, манерах, Литиванов немедленно ее запрезирает, разлюбит и бросит.
Анджеле надоело полулежать на кушетке. Шесть утра, и она валяется – идиотка идиоткой – в, называя вещи своими именами, передней или прихожей, думая о том, как корчилась из-за любви годы назад. Атлас на теле, перья на тапочках, закинутая за голову рука, бледные щеки и опущенные веки наверняка делают ее вульгарно томной. Внутри все клокочет, болит, стенает, а по виду – истероидная буржуазка выползла из кровати, чтобы муж, проснувшись, не обнаружил ее под боком и не запаниковал. Этюд в стиле маминых пациенток. Она решительно поднялась и, изо всех сил имитируя бодрость, направилась назад в спальню. Ей хватило количества ступеней, чтобы все-таки немного отвлечься. Опять же прошлым, как это ни безрадостно! Перебираешь эпизоды, будто ношеные тряпки, ища какую-нибудь яркую, разворачиваешь, сворачиваешь… А новые планы строить уже и в голову не приходит. Ну да хоть так.