Дарите любовь - стр. 27

Молодая жена прижалась к мужу и загадала желание про себя.

– Я тоже, – тихо сказал Боря.

– Что?

– Хочу, чтобы этот вечер однажды повторился.

– Это счастье? – прошептала Уля. – Прямо здесь и сейчас?

– Думаю, да. А что нам еще надо?

На небе зажигались первые огоньки – в августе ночи звездные. Этот вечер повторится. Даже если в другом месте, с другими собаками и людьми, но он будет непременно такой же теплый и звездный. А может быть, холодный и снежный. Или пасмурно-дождливый. Но кто-то вдруг снова поймет нечто важное и загадает желание.

Ведь счастье, как известно, любит тех, кто и без подсказок знает, что оно уже здесь. Потому что счастье – это мы сами.

Дело было лет пятнадцать назад в феврале. Вела я дочь на занятия танцами. Она брыкалась и куролесила. Но я уже почти за шиворот тащила ее навстречу грации и пластике. Не сдавалась. На повороте к ДК моя красотка вкопалась в сугроб, ухватилась руками за низкий железный заборчик. И показывает телом, машет головой. Мол, посмотри!

– Какая… Ох.

Поворачиваю по указанному курсу. Но не вижу ничего особенного. Серый подтаявший сугроб на газоне. Из него торчит высокая покрытая льдом конструкция. Часть клумбы скорее всего. На краю сидит ворона.

– Где? – спрашиваю я. Дочь вздыхает и показывает ладонью на городскую крупную птицу. Пыльный цвет крыльев и груди. Кое-где торчащие перья. Будто она взъерошилась слегка. Внушающий трепет клюв, даже на вид стальной. Крепкие лапы. В бусинках глаз – блеск.

– Смотри же!

Ворона странно покачивалась корпусом. Резким взмахом раскрывала хвост. Схлопывала. То ли хрюкала, то ли всхлипывала. Гортанный негромкий звук, потом щелчок клюва. Снова, как веер в руке красавицы – расправляется и слегка покачивается глянцевый хвост.

– Мама. Она поет! – объяснила мне, непонятливой, дочь. Я проморгалась. Мол, где? Кто?

Ворона что-то пробулькала. Пробормотала. Хрипло и негромко фыркнула. Веер хвоста развернулся во всю ширину, собрался узкой полоской. Ветер перебирал перья на горле и крыльях. Февральский, пронизывающий насквозь, мокрый – казалось, что он гладит ворону по голове, спине. А она под этим движением воздуха – импровизирует. Крылья шевельнулись, вновь плотно собрались. Ворона понимала, что появились слушатели. Но пела не для публики. Для себя любимой и для приближающейся весны.

– Пошли. Мы опаздываем! – строго сказала я и потащила ребенка прочь от птицы к ступеням входа в Дом культуры.

– Мама! Эх, мама, – пробормотала дочь. – Ты не понимаешь. Она такая красивая! Она чудо!

Ворона громко и подбадривающе каркнула нам в спины. Выразила полное согласие с этим фактом.