Дарите любовь - стр. 29
Внучка показывала мне эту книжицу в темно-коричневом кожаном переплете. Небольшую, исписанную убористым почерком. Много сокращений и примечаний.
Одна из последних записей: «цв Арине. Др.».
Хотел купить ее любимые нарциссы. В выходные собирались праздновать день рождения.
На похороны пришло невероятно много людей. Дедушка столько сил отдал городу, что родным его считали в сотнях семей.
Арина мало плакала. Она не успела признаться дедушке в нескольких шалостях. И жалела об этом. А еще не удалось посоветоваться насчет будущей профессии. Арина колебалась, кем ей стать – врачом или преподавателем английского языка, как бабушка.
После похорон какая-то красивая женщина, которую девочка не узнала, стиснула ее в объятиях, жарко шептала в макушку, что глаза-то совершенно его… Глаза-то дедушкины!
Да. Правда. Шоколадные, блестящие, в густых черных ресницах. Как скажут художники – миндалевидной формы. Сказывалась, видимо, промелькнувшая в роду княжеская грузинская кровь.
Арина стала врачом. Замечательным. И тоже любит блокноты для записей. Конечно, не черные или коричневые, простые, строгие, а красные, розовые. Иногда со стразиками, ленточками. В конце-то концов – мы девочки, можем себе позволить…
Сын Арины вырос, вымахал, уехал – сам поступил на бюджет, в крутой столичный вуз. Она парня в выборе профессии поддерживала. Но вот что-то екало, покалывало, словно недопетая любимая песня затихла. А надо же до конца. Иначе неправильно!
В сорок два Арина забеременела.
Многие близкие уговаривали пойти на аборт. Мать, ты с ума сошла?! Куда? Зачем?
Она не спорила. Делала ремонт в детской. Сын-то жил в Москве, в общаге. Арина клеила на стены единорогов и принцесс и смеялась над собой.
Малышка родилась в срок, легко. Упрямо сдвинула бровки. Распахнула шоколадные глаза.
Ну, вылитый дед! Удивились в семье. Невероятно похожа.
Красотке и пяти не исполнилось – читает! Не так давно разговаривали с Ариной – она хохочет. Говорит, что мелкая всем игрушкам предпочитает фонендоскоп. Мамин вытаскивает. Выслушивает кукол. Старших родственников ловит и тоже обследует.
В сердце мамы в такие моменты позванивают невидимые колокольчики. А глаза дедушки на портрете больше не кажутся строгими, словно вот-вот засмеется.
Дедушка
Прекрасно помню тот февральский вечер.
Я вышел на пробежку в районе 22.00, погода была не ахти – ветер вперемешку с мокрым снегом. Натянув шапочку почти на глаза, я рванул через слякоть в ночную мглу. По плану на этот вечер стояло 12 км. Два круга вдоль ул. Крылатские холмы.
Бежать в такую погоду удовольствие ниже среднего, но бодрая музыка в наушниках и отсутствие прохожих скрашивают прохождение дистанции. В конце первого круга я увидел перед собой что-то или кого-то. Какая-то неясная тень, неверные очертания в мутноватом свете облепленных снегом фонарей.