Дар любви. Воспоминания о протоиерее Феодоре - стр. 61
– Мы его себе выродили, значит, нужен! – отрезала Любочка. – Не отдадим.
Да, дети на самом деле считали себя участниками в приобретении младшего братца. Сколько раз они слышали от отца слова: «Нагнись, подбери все сам, маме трудно». Уезжая, отец всегда говорил: «Помогайте маме кто только чем может. Маму надо беречь, у нее ребеночек внутри», – и дети наперебой старались, не ожидая моих приказаний. «Отдохни, мамуля, мы сделаем это сами», – то и дело слышала я. А когда Федю принесли домой, то дети считали счастьем чем-нибудь ему послужить: подержать бутылочку, пока он сосет, подержать головку ребенка во время купания, снять с веревки пеленочки и т. д. Когда в семь месяцев Федя сидел в своей кроватке, то старшим было поручено следить, чтобы он не упал, приподнимать малыша, обкладывать подушками, развлекать Федю своими играми. Однажды мальчики закричали мне сверху (кухня была внизу):
– Мама, Федя к тебе, видно, хочет, плачет. Соскучился он, не смотрит на наши игры, мы тебе его сейчас принесем!
– Нет, – говорю, – не несите; по лестнице вам опасно с Федей ходить: упадете, уроните… Минут через двадцать я освобожусь от кухни и сама к вам поднимусь, позабавьте его пока чем-нибудь.
Слышу смех, грохот… А когда поднялась в детскую, то ахнула: одеяла на полу, а ребята – мокрые от пота.
– Мама, мы придумали забаву! Мы стали кувыркаться через голову. А Федюшка как увидит нас кверху ногами, так и заливается смехом. Смотри, мам!
– Вот и молодцы, – говорю, – теперь можете идти обедать. Только постели уберите, а то папа не любит беспорядка.
– А он скоро придет? Ведь в четыре часа хотел.
– А вдруг раньше освободится? Уберитесь уж.
К приходу отца дети всегда собирали игрушки, мели пол – в общем, наводили порядок. Отец, благословив встретивших его детей, всегда проглядывал комнаты. Ребята впивались в него глазами, ждали похвалы. «Молодцы, порядок, – говорил отец. – А гуляли сегодня? Почему мокрые валенки не на батарее?»
Слово батюшки было для детей законом, им и в голову не приходило ослушаться отца. Однако Федюшка стал рано проявлять своеволие, с которым приходилось бороться. Возможно, это было последствием присутствия Натальи Ивановны, в поведении которой чуткое дитя подмечало порой протесты.
– Ребята, – скажу я, – позовите Федю домой.
– Звали, не идет.
– Еще раз позовите, скажите: мама тебя зовет.
– Он все равно не идет, заигрался в песке.
– Скажите: мама плачет.
Смотрю, бежит Феденька ко мне, спрашивает:
– Ты, мамочка, плакала? Почему?
– Сынок не слушается, не идет ко мне.
– Нет, я пришел, не плачь! – И целует меня.