Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание - стр. 54
Поражает царский дворец своей красотой и величием, нет равных ему нигде под луной.
Чернокожие рабы внесли паланкин во дворец, поставили его на мраморный пол.
Служанка отдернула шелковую занавеску, и из паланкина вышла высокая статная женщина с величественной, поистине царственной осанкой. Царица была закутана в покрывало из расшитого золотом виссона, под которым виднелся пурпурный хитон. Лицо ее скрывала густая вуаль из переплетенных золотых нитей.
Грациозной походкой царица пересекла зал и остановилась перед ступенями трона.
Царь Соломон во всей славе восседает на золотом троне.
Он – в самом расцвете красоты и силы, недавно достиг царь лучшего возраста для мужчины – сорока лет. Черные волосы струятся по его плечам, густая черная борода завита по ассирийской моде и по той же моде подкрашена красной охрой, сверкают в ней редкие серебряные нити седины, черные глаза сияют, как два драгоценных карбункула, мудрость светится в этих глазах.
Встал царь со своего трона, дабы почтить гостью, спустился ей навстречу, проговорил благосклонно:
– Здравствуй, царица Савская! Здравствуй на радость всем нам! Рад видеть тебя в моем скромном жилище! Какая счастливая звезда привела тебя в Ершалаим?
– Здравствуй и ты, царь! Услышала я о твоей мудрости и пожелала убедиться в ней своими собственными глазами и своим скромным женским разумением.
– Слухи о моей мудрости сильно преувеличены. Но если ты хочешь задать мне какие-нибудь вопросы – я готов выслушать твои вопросы и ответить на них. Но только прежде прошу тебя, царица, позволь мне увидеть твое лицо! Я слышал, что оно прекрасно, как майская заря, но знаешь, как говорят – лучше один раз увидеть, чем тысячу и один раз услышать.
– Лишь один мужчина на этом свете видел мое лицо, и этот мужчина – мой отец, мир его праху. Но из уважения к тебе, царь, я подниму свою вуаль. Но только если ты отошлешь прочь своих слуг.
Царь одним движением бровей отослал слуг из покоя, и тогда царица и правда подняла сетку из золотых нитей.
Соломон увидел ее лицо – и впрямь прекрасное. Но напоминало оно не майское утро, а яркую вечернюю зарю. Зеленые глаза мерцали, как две первых звезды, засиявшие на вечернем небе, нежные губы казались выточенными из розового коралла.
И было в лице царицы еще что-то – ум, слишком острый и проницательный для женщины.
– Тот, кто сказал, царица, что твое лицо прекрасно, как майская заря, бессовестно солгал. Твое лицо в сотни раз прекраснее зари!
– Ты умеешь очень красиво говорить, царь, – проговорила Балкида и вновь опустила вуаль, закрыв свое лицо. – Но теперь я все же хочу узнать, правду ли говорят люди о твоей мудрости. Ты не возражаешь, если я испытаю ее?