Даниэль Деронда - стр. 33
С опасностью столь банального исхода Гвендолин столкнулась уже в первую зиму жизни в Оффендине; не спасла даже новизна обстоятельств. Она ясно сознавала, что не желает вести такую же пресную жизнь, какую вели обычные молодые леди, однако не представляла, каким образом наладить иное существование и что предпринять ради достижения свободы. Оффендин оставался бы хорошим фоном, если бы вокруг что-нибудь происходило, однако соседи не соответствовали данному условию.
Помимо осознания силы собственной красоты визиты к соседям не доставляли радости, и, возвращаясь домой, Гвендолин заполняла пустые дни обычными, немудреными девичьими делами и затеями. Самым открытым утверждением собственной исключительности стал отказ от занятий с Эллис (на том основании, что невежество для девочки более естественно). Вместо уроков Гвендолин привлекла сестру, а также мисс Мерри и призванную прислуживать всем дамам горничную, к созданию различных театральных костюмов. Хотелось заранее подготовиться к возможным в неопределенном будущем шарадам и пьесам, которые она собиралась организовать силой собственной воли и изобретательности. Сама Гвендолин никогда не выступала на сцене, лишь в школе участвовала в живых картинах, однако не сомневалась, что способна играть хорошо. Побывав раз-другой в «Театр Франсэ» и услышав, как мама говорит о Рашель[9], Гвендолин, размышляя о своей будущей судьбе, порою задавалась вопросом: а не стать ли актрисой подобно Рашель, тем более что красотой она, безусловно, затмевала худую иудейку? Тем временем дождливые предрождественские дни прошли в приятных хлопотах. В греческих, восточных и других костюмах мисс Харлет позировала и произносила монологи перед домашней публикой. Для более громких аплодисментов позвали даже экономку, однако та повела себя недостойно, заметив, что молодая госпожа больше похожа на королеву в собственном платье, а не в этой мешковатой тряпке и с голыми руками. Второй раз ее не пригласили.
– Я так же хороша, как Рашель, мама? – спросила однажды Гвендолин, после того как выступила перед Анной в греческом платье, исполнив несколько трагических монологов.
– Руки у тебя красивее, чем у Рашель, – ответила миссис Дэвилоу. – Твои руки смотрятся великолепно, Гвен. Но голос не так трагичен, как у нее. Не хватает глубины.
– Если захочу, смогу брать и низкие ноты, – с готовностью ответила Гвендолин и тут же решительно добавила: – Но, по-моему, высокий голос звучит более впечатляюще. В нем больше женственности, а чем женственнее героиня, тем трагичнее кажутся ее отчаянные поступки.