Даниэль Дефо: факт или вымысел - стр. 19

Среди собравшихся в таверне, – закончил он свой рассказ, – не нашлось ни одного, кто бы воспользовался моим предложением».

Имела ли место эта история в действительности – или молодой Фо пересказывал расхожий анекдот тех дней? Ответить на этот вопрос нелегко. Отличить правду от вымысла, когда имеешь дело с Дефо, задача не из простых.

Интрига Титуса Оутса была далеко не первой охотой на «католических ведьм». Годом раньше, в августе 1677 года, прошел слух (какими только слухами не полнилась в те годы английская земля!) о раскрытии очередного католического заговора. Парламент отреагировал молниеносно: члены обеих палат дружно взялись за подготовку закона об изгнании из Англии всех католиков, в том числе самой королевы, богомольной дочери португальского короля принцессы Браганской. Да что там королевы! Тем же летом на лондонской улице, неподалеку от королевского дворца, в карету Карла II, чьи католические симпатии ни для кого не были секретом, полетели камни, раздались крики: «Смерть папистам!».

Тогда-то все и заговорили о жившем «без всякой славы» тридцатилетнем Джеймсе Скотте, герцоге Монмуте, незаконном сыне Карла II от его фаворитки – одной из многих – Люси Уолтерс. Монмут – истинный протестант, он воспитан в пуританской вере, он настоящий, образцовый англичанин и англиканин, воин, спортсмен – пусть же после смерти своего отца правит нами! Он, а не младший брат Карла, продажный папист герцог Йоркский, – решил парламент, за что в январе 1681 года был за вольнодумство в очередной раз распущен.

Стоило Джеймсу, герцогу Йоркскому, стать после смерти брата Яковом II, как он, ярый католик, куда более ревностный папист, чем его брат, взялся за восстановление в стране римско-католической веры. После мнимой католической угрозы, которой пугал добропорядочных богомольных протестантов Титус Оутс, не пройдет и нескольких лет, как папистский заговор перестанет быть фикцией, продуктом воспаленного англиканского воображения, и получит поддержку, причем не из Рима, Мадрида или Парижа, а прямиком из королевского дворца. Яков приблизил к себе находившихся в опале католиков, в том числе членов парламента и видных военачальников. Вернул католические догматы и обряды. Пригрел – коварный ход! – раскольников, тем самым еще решительнее отторгая их от англикан по принципу «Чума на оба ваши дома». В стране, как встарь, возводились придорожные часовни, открывались иезуитские колледжи, католики получили желанный доступ в Оксфорд и Кембридж. Сам же Яков в первое же воскресенье после восшествия на престол демонстративно, на глазах у всего Лондона, отправился к мессе. Париж и Мадрид рукоплескали.