Даниэль Дефо: факт или вымысел - стр. 21
Битву Монмута с королевскими войсками у Седжмура Дефо действительно описал обстоятельно и не один раз, – но не с чужих ли слов? И если он и впрямь, руководствуясь, точно квакеры, «внутренним озарением», участвовал в боях на стороне Монмута, почему, в таком случае, остался цел и невредим, не разделил печальной участи своих товарищей, в том числе и «ньюингтонских мучеников» – казненных соучеников? Ведь – перейдем на современный сленг – гребли под завязку. И не только в Дорсете, но и в близлежащих графствах, да и в Лондоне, где жил Даниель, тоже. Почему Дефо не постигла участь его тогдашнего близкого друга, а впоследствии злейшего врага, свободолюбца и блестящего острослова-памфлетиста Джона Татчина, которого приговорили к унизительной «гражданской» (по-нашему говоря) казни? Нет, шпагу над головой, как было с Достоевским, у Татчина не ломали, не посылали, за их отсутствием, в рудники, не продавали в рабство в Америку, куда месяцами «транспортировали» бунтовщиков, точно чернокожих невольников из Африки, в задраенных трюмах и где осужденные должны были бесплатно отработать на плантациях семь лет, после чего имели право вернуться на родину. Его приговорили – всего-то! – к семи годам тюрьмы и к ежегодному избиению кнутом на рыночных площадях в Дорсетшире. Татчин слезно просил предать его смерти, как и многих мятежников, но в этом ему было отказано. Его величество король милостив.
Пощады не было никому, оставалось только молчать и подчиняться «папистскому королю».
«Я собственными ушами слышал, – писал, вспоминая это время, Дефо, – что, если монарху понадобится моя голова и он пошлет за ней своих людей, мне останется лишь подчиниться сей участи, стоять и покорно взирать, как голова моя слетает с плеч».
Даниель Фо не стал смотреть, как слетает с плеч его голова, – вместо этого он скрылся из виду, и надолго. О последующих двух-трех годах его жизни – до восшествия на английский престол долгожданного протестанта, штатгальтера Нидерландов Вильгельма Оранского, – мы мало что знаем. Пожалуй, лишь то, что в это время Фо совершает несколько поездок по Англии и на континент по «делам негоции» – импорт и экспорт товаров. Вроде бы Даниель живет на берегу Темзы в Миклхэме, графство Суррей, или в Тутинге, пригороде Лондона.
Живет затворником, вдали от семьи, в полном одиночестве, – и держит язык за зубами, «не высовывается». Не о себе ли пишет он (как всегда, в третьем лице) в «Серьезных размышлениях», третьей части «Робинзона»?
«Я слышал о человеке, – говорится в «Размышлениях», – которому настолько опротивели разговоры со своими близкими, чьего общества он никак не мог избежать, что однажды он принял решение никогда более не раскрывать рта, и этому решению, невзирая на слезные просьбы друзей, жены и детей, он неукоснительно следовал несколько лет… И вместе с тем человек этот по отношению к себе обет молчания не исполнял. Он много читал, писал прекрасные книги, которые заслуживают того, чтобы о них узнал весь мир, и часто, обреченный на одиночество, истово, в полный голос, молился Богу».