Даева - стр. 39
– Да. Не сразу, но узнал, – подтвердил наблюдательный патанатом.
– А Борис Лукин в курсе, что вы ее видели? – поинтересовался я.
– Нет, – коротко ответил он. – Вы историю любите? – и, не давая мне ответить, продолжил: – Дело в том, что на этом самом месте, где мы с вами разговариваем, появилась одна из первых лечебниц в нашем городе. Конечно, от нее ничего не осталось, кроме архивных документов. Около ста лет назад на месте сгоревших деревянных построили первые больничные каменные здания. От них сохранился вот этот самый морг и часовня. В здании морга был капремонт полвека назад. Поскольку во время войны сюда попала бомба. А часовня осталась неприкосновенной. Как для снарядов, так и для ремонта. Раньше рядом с часовней было больничное кладбище. Затем кладбище уничтожили, а к часовне пристроили здание и сделали там склад. Года четыре назад эти помещения сдали в аренду какой-то секте, подробностей не знаю. Но там все время собирался народ. А в этом году приехали представители церкви, и я так понимаю, что они забирают часовню себе и собираются восстанавливать ее.
Я слушал его внимательно, хотя и не понимал, к чему он это рассказывает.
– Вот среди посетителей часовни я и видел эту женщину. – Он снова встал и начал расхаживать по кабинету. – Ухожу я с работы довольно поздно, как вы можете убедиться, и через другой выход. И иду как раз мимо часовни…
– А почему вы обратили на эту женщину внимание? – спросил я у него.
– Потому что они втроем всегда приезжали первыми. Она, молодой человек и девушка. А за ними уже подтягивались все остальные.
– Кто – остальные? – не понял я.
– Ну кто они там? Сектанты, наверно. Причем, я заприметил их давно, года два уж, наверное…
– А до этого? Вы же говорите, что часовню сдают в аренду четыре года.
– Раньше не видел, – покачал головой Богдан Ильич.
Я достал фотографию Юли Шималовой.
– Это она? Я имею в виду молодую девушку.
– Да, – Богдан Ильич посмотрел на фото, затем надел очки и взглянул еще раз. – Это она.
– А молодой человек? – Я показал фото сына Бориса, того самого экономиста.
– Он, – безапелляционно сказал доктор.
– Богдан Ильич, – поинтересовался я, убирая фотографии, – а вы в мистику верите?
– В мистику? – переспросил он с грустной улыбкой. – Смотря в какую. Вот вы, например, знаете, что было на месте нашей больницы лет пятьсот назад?
– Болота, водяные, – наобум ответил я. – На берегу пустынных волн…
– Болота, безусловно, были. Насчет водяных – не знаю…
И тут я понял, что, кроме работы, в жизни его была еще одна страсть – история. Он так эмоционально рассказывал, что я живо представил себе языческое мольбище посреди дремучего леса. Странных людей – обритых наголо женщин и волосатых мужчин – поклоняющихся огромному камню и приносящих жертвы перед столетним дубом. Священников-арбуев, гортанно поющих свои непонятные молитвы. И посланника новгородского архиепископа Макария – священника Илию, склонявшего людей к христианской вере и истреблявшего огнем все предметы поклонения язычников…