Цветы для миссис Харрис - стр. 4
До сих пор ее тяга к прекрасному выражалась в цветах. У нее все цвело и росло под рукой, она могла вырастить что угодно. За окнами были два ящика с геранью, в комнате – герань в горшочке, или гиацинт, или тюльпан, купленный на сэкономленный шиллинг.
Те, у кого она убирала, иногда дарили ей привядшие цветы, и она их выхаживала, а раза два в году, особенно весной, покупала горшочек первоцвета, анемонов, анютиных глазок. Именно из-за цветов она не жаловалась на жизнь. К ним возвращалась она вечером, они привечали ее утром.
Но сейчас, перед открытым шкафом, она созерцала иную красоту – рукотворную, созданную как бы нарочно для женского сердца. Тут и пала она ее жертвой, тут и захотела такое платье.
В этом не было никакого смысла – где и когда ей это носить? Но, будучи женщиной, она смысла и не искала. Она тянулась к красоте, как младенец – к яркой игрушке. Она еще не знала, как сильна эта тяга, только смотрела и смотрела, опираясь на швабру, в чаплинских ботинках, грязной спецовке, распатланная и усталая.
Такой и застала ее леди Дант, выйдя из кабинета. «О, мои платья! – вскричала она и, заметив, как смотрит на них миссис Харрис, прибавила: – Нравятся они вам? Никак не решу, какое сегодня надеть».
Миссис Харрис едва понимала, что она говорит, и глядела на дивные платья как на живые существа.
– Ох, – простонала она наконец, – красота-то какая! А сто́ят, наверное…
Леди Дант не устояла перед искушением. Нелегко удивить лондонских уборщиц, они люди трезвые. Свою уборщицу леди Дант побаивалась, и вот она может отыграться. Мило засмеявшись, она сказала:
– Да, сто́ят они немало. Вот это, ivore[2], – триста пятьдесят фунтов, а красное, ravissant[3], – на сто фунтов больше. Я все-гда покупаю у Диора. Тогда не прогадаешь.
– Четыреста пятьдесят… – выговорила миссис Харрис. – Где же взять столько денег?
Она понимала в парижских модах, смотрела старые модные журналы, слышала о Шанель, Баленсиаге, Карпантье, Ланвен и Диоре. И последнее из этих имен пронзило тоскующую по красоте душу.
Одно дело – фотографии в «Вог» или «Элль» – у них нет души; и совсем другое – запах и прикосновение живых созданий, где каждый умный стежок возжигает пламя любви.
Она и не заметила, что уже как бы и решила купить платье – ведь она сказала «Откуда достать?», а не «Как люди достают?». Ответа на это не было, вернее – ответ был один: выиграть.
Леди Дант была польщена восторгом своей уборщицы и даже вынула платья, чтобы та ими полюбовалась. Чистые от мыла и порошков руки потрогали тафту и кружево благоговейно, словно это – святой Грааль.