Цветочек. Маска треснула. Том 2 - стр. 89

– Там Тинтари, – решил Ссадаши и потянулся к воротам, но Дейна его одёрнула.

– Ну его, пусть.

Наг поразился нежданному милосердию, но хранительница продолжила:

– На кой нам его спасать? Пусть отстреливают.

Через стену перемахнуло что-то большое и чёрное, приземлилось на мостовую, разъярённо зашипело на Ссадаши и Дейну и ускакало в ночь так стремительно, что пьяницы даже не успели сообразить, что это всего лишь Госпожа.

– Страшно как… – протянула Дейна.

– Поползли отсюда, – предложил впечатлённый монастырскими разборками наагалей.

– Подождите, я соображу, куда там дальше…

Дейна выбралась из объятий наагалея, поправила арбалетный ремень и сосредоточенно уставилась на одну из густых ночных теней. Затем схватила нага за руку и утащила за собой в тень.

– Ого, – выдохнул Ссадаши, осматриваясь.

Луна и волчий месяц щедро поливали своим светом остов деревянного кораблика, кормой ушедшего в топь. В заиленной воде отражались звёзды, деревья вокруг кривились скрытыми во тьме чудищами, оглушающе громко выводили рулады лягушки.

– Это тот корабль, на котором духи веселье устраивают? – наг с любопытством осмотрелся, и прогнившие доски угрожающе затрещали под хвостом.

Дейна тоже осмотрелась. Ей, неопытной в речных делах, судно казалось просто большой лодкой с одной мачтой, с которой свисали то ли полусгнившие обрывки верёвок, то ли бороды мха. Познаний Ссадаши хватило, чтобы распознать в развалюхе небольшое плоскодонное судно, на котором было удобно заходить в мелкие речушки.

– Это оно, – уверенно ответил наг сам себе и, скатившись по наклонной палубе до самой мачты, заглянул в распахнутый трюм.

Оттуда пахнуло тиной и гнилью, но пьяному наагалею почудился и запах вина. Он даже якобы рассмотрел во тьме, пронизанной полосами лунного света, протёкшего сквозь щели в палубных досках, верхушки бочек.

– А это место мне больше нравится, – одобрил Ссадаши. – Вина бы сейчас… Где духи, которые его в глотки заливают? Я сам рот распахну.

– Рано ещё, – решила Дейна.

Хватаясь за прогнившие борта, женщина добралась до носа судна и уселась на краю, высунув ноги в дыру в перилах. Ссадаши подполз к ней и уселся рядышком, обвившись хвостом вокруг форштевня.

Тишина умиротворяла. Болота тихо побулькивали, лягушки надрывались, воспевая светлую тёплую ночь, звенела кровососущая мошкара, порой тихо шелестели деревья под порывами ласкового ветра. Дейне хотелось сидеть так вечно и смотреть на ночное небо, вглядываться в причудливые изгибы болотного леса, воображая, что вон та ива – затаившийся дракон, а за тем кустом схоронился вредный дух.