Цветочек. Маска треснула. Том 2 - стр. 103
– И мы не угрожали, – поддержала его Дейна. – Я держала арбалет на плече и ни в кого не целилась.
– Специально не целилась, – расплылся в ухмылке наагалей, вспоминая, как Дейна с заряженным арбалетом на плече поворачивалась и все, кто оказывался за её спиной, спешили залечь на пол.
– «Намалевали на стене храма Богини-Матери покаянную надпись «Прости нас! Мы примем сан и искупим грех служением!»
Вааш загоготал.
– «Потом вернулись к зданию суда и нарисовали на его стене продолговатый предмет неприличной формы и беременного судью, чем нанесли тому страшное оскорбление».
– Всё-таки рисовать стоило мне, – озадаченно протянул Ссадаши.
– Судья здесь продажный, – шипел наагалей на ухо Дейне, – в прошлый мой приезд он у меня взятку брал. Давай уличим его.
Ни Дейна, ни Ссадаши не подумали, что за двадцать с лишним лет судья мог смениться.
– Только рисуй ты, а то меня узнают. Во! – наг сунул Дейне измочаленную веточку вместо кисти. – Давай судью рисуй.
– Да я не очень умею. Да и не видела его ни разу!
– А ты подпиши, что это судья. Давай-давай! И мешок ему в руки дай. И как намёк, чтобы он всё понял, хвост мой рядом нарисуй. Но только хвост! Чтоб никто не понял, что он мой!
Ну, никто не понял, что это хвост наагалея. Никто вообще не понял, что это хвост.
– Закончилось? – Вааш перегнулся через Ссадаши, чтобы глянуть на листы в руках Шаша. – Маловато… Плохо рыли. Вот после наших с ним последних похождений написали один роман, два рассказа и четыре песни сложили.
– А сколько легенд придумали… – недовольно протянул Дел.
– Мы с Дейной не успели сработаться, – Ссадаши ласково прищурился в сторону невозмутимой хранительницы. – Но…
– Я больше никогда не буду пить, – пресекла попытку заглянуть в будущее Дейна.
– Да ладно тебе, из-за одной картиночки и пары неоплаченных счетов? – игриво протянул наагалей.
Все присутствующие прекрасно понимали, что причина совершенно в другом. И Дейна тоже понимала, что о части, не рассказанной в отчётах, господа и так знали. Наагалей даже не попытался спрятать засосы, и женщина с большим трудом удерживалась, чтобы не пялиться на них постоянно. От одного взгляда начинало печь губы и в памяти пожаром вспыхивала картина, как она прижимает смеющегося наагалея к каменной стене и делает то же, что и он парой секунд ранее: целует его шею и ключицы. Наг откидывает голову назад, позволяя творить, что ей хочется, а она нетерпеливо стягивает одежду с его плеч, чтобы поцеловать и их. Боги, как у неё чесались зубы укусить его! Даже сейчас при одной мысли, как она смыкает челюсти на нежной бледной коже, рот начинал наполняться слюной.