Цветные этюды - стр. 50
Несмотря на возраст, Елагин делил военные лишения наравне со всеми, участвовал в засадах и ночных рейдах, ходил в разведку, минировал железные дороги, нападал на посты оккупантов. Было очень тяжело, сил не отставать от своих товарищей по оружию хватало с трудом, иногда годы подлым образом давали о себе знать булавочными уколами в сердце, и происходило это в самый неподходящий момент, но Елагин терпел, стараясь не показывать своей слабости. Мысль о том, что он защищает историческую справедливость, участвует в великом и правом деле освобождения мира от нацизма, придавала некий смысл жизни Елагина, заряжала энергией действия. Смерти он совершенно не боялся, и потому, вероятно, пули его обходили стороной. Елагин умел и любил воевать, вспоминая премудрости своей военной профессии как соскучившийся по своему уже давно забытому делу ремесленник.
Через некоторое время слухи о том, что в отряде Горана Ковача воюет русский офицер, распространились среди партизан и достигли даже Верховного штаба. И вот в один из майских дней сорок второго года к Горану прибыл гонец. Он передал приказ отправить русского в расположение штаба. Нельзя сказать, что русских было много среди югославских партизан, совсем нет, но Горан, тем не менее, не мог понять, чем так успел отличиться или, напротив, провиниться, Елагин, раз его вызвали в штаб к самому Тито, а ему, командиру отряда, даже не сообщили причину вызова.
Верховный штаб располагался в крупном селе в одном из освобождённых партизанских районов Боснии. На околице сопровождавшие Елагина партизаны передали его в руки охраны штаба, а те в свою очередь проводили его до большого каменного дома в центре села. Во дворе дома Елагин просидел около часа, пока к нему из дома не вышел хмурый молодой человек в английском кителе и старой югославской фуражке с красной звёздочкой вместо кокарды.
– Товарищ Елагин? – спросил охранник.
– Да.
– Оружие сдайте, пожалуйста.
Елагин снял кобуру с пистолетом и передал её охраннику. Тот кивнул.
– Пройдёмте со мной, вас ожидают.
Партизан провёл Елагина внутрь дома. В одной из комнат только что закончилось совещание, там было много народа. Когда Елагин с сопровождающим вошли в комнату, один из мужчин, вероятно, самый главный, приказал всем выйти. Все беспрекословно подчинились, и Елагин остался один на один с главным.
Крепкий, мускулистый с каменным римским лицом, он сидел за широким гостиным столом и, откинувшись в кресле, ел яблоко. Как только все вышли, главный отложил на тарелку недоеденное яблоко, смахнул маленькую косточку с руки, быстро встал и подошёл к Елагину. Широкая улыбка преобразила необычайно суровое, каменное лицо, оно в момент сделалось открытым и добродушно-приветливым.