Цветные этюды - стр. 13
К вечеру из военного штаба Самарского правительства вернулся Мухин. В городе он раздобыл несколько новых кавалерийских шинелей и папахи: было начало октября, и золотая осень потихоньку катилась к зиме.
– Представляете, Емельян Фёдорович, иду по улице, – рассказывал Мухин, – а навстречу какая-то сволочь с красным бантом. Гордый уже такой, с видом победителя! Ну, я ему по зубам, сбил спесь… Жалею, что не пристрелил.
Мрачный Елагин сидел за столом, перед ним лежал чистый лист бумаги; он рассеянно кивнул.
– Что с бригадой? – спросил Елагин, не поднимая головы.
– Есть приказ о переброске бригады в Оренбург, – ответил Мухин, – Уже выделили эшелон. Скоро начинаем погрузку, – и поинтересовался: – Вы письмо кому-то пишите?
Елагин кивнул.
– Хотел вот написать вдове капитана Окунева… сообщить. Она ведь, вероятно, не знает о смерти мужа, – споткнулся, посмотрел в окно. – На германской я много таких писем написал, а тут…
Мухин прошёлся по комнате, потом сел на стул, закинув ногу на ногу, и стал легонько подрагивать носком своего сапога.
– Вы на каком фронте воевали? – спросил он, бережно приглаживая свои пышные чёрные усы.
– На Западном, – ответил Елагин. – Был начальником штаба полка, потом дивизии.
– А я служил в первом Кавказском корпусе, Эрзерум брал, – с гордостью заметил Мухин и мечтательно улыбнулся, вспоминая былое. – Тогда есаул Медведев опередил меня со своей конвойной сотней и первым ворвался в город. Мой казачий эскадрон был вторым. Командующий Кавказской армией Юденич лично вручил мне Георгиевский крест. Лихо мы тогда с турками разделались. Шашки наголо – за Бога, царя и Отечество!.. – вздохнул печально. – Но нет уже царя, и нет того Отечества, которому служили, и вряд ли воскреснет снова. Расползлась Россия по лоскуткам, по обрывкам – шовчики оказались некрепкими. Всё развалили товарищи наши социалисты!
Елагин оторвал взгляд от чистого листа бумаги.
– Странно, что с такими мыслями вы оказались в эсеровской подпольной организации. Ведь мы и есть товарищи социалисты.
– Мне всё равно с кем против большевиков, с эсерами, с монархистами или с самим чёртом, – бросил Мухин. – Главное зло от них, от большевиков. И пока враг у нас один – это большевики, нам с вами по пути.
– А потом?
Мухин нахмурился.
– Ещё с большевиками не разобрались, – зло буркнул он в ответ. – Так уж выходит покамест, что они нас бьют, а не мы их.
Елагин попытался что-то написать на бумаге, но потом, видно, передумал, быстро скомкал листок.
– Не могу, – сказал он. – Не знаю, как это написать.
– Может лично сообщить? – спросил Мухин. – Где она живёт? В Самаре?