Цвет вечности - стр. 34
Он все ещё злится, не способный усмирить свою спесь. Но я отчётливо вижу и то, как его злит теперь и тот факт, что ярость начинает его предательски покидать. Он явно хотел бы наказывать меня подольше. Но больше не получается – он добреет на глазах.
Потому что он любит меня. Как младшую сестру – если бы мы были не из разных миров и одной крови. Он любит меня. Он дракон и мой давний друг.
Я широко улыбаюсь и в следующую секунду начинаю смеяться – меня смешит его несуразный растерянный вид. Дракон сбит с толку своим быстрым поражением.
Ян громко недовольно выдыхает, отворачивается на секунду, и когда снова смотрит на меня – я вижу изгибы нарочно скрываемой улыбки на его губах, которую ему не удаётся полностью подавить.
Он немного успокоился. Его ультрамариновые глаза потухли, уступив место безмятежному голубому, человеческому цвету.
И более мягким тоном он, наконец, сказал:
– Ава, нельзя вызывать меня просто так, без причины.
Наконец, произнёс то, что задело его и в чём он, как будто ему было не пару сотен лет, а всего десять – не мог признаться. Что заставило его разыграть весь этот концерт.
Тени вчерашнего костра в моей памяти угасали. Лицо Андрея передо мной, тонкие голоса девочек – тоже пропадали.
– Боялась, что ты опоздаешь на мой день рождения, – прошептала я невинно.
– Я собирался приехать только завтра вечером. У меня была куча дел. Я был занят и был за тридевять земель отсюда. Полагаю, ты издеваешься не специально, но вспомни, сколько раз я просил не петь эту дурацкую песню. Вы, люди, постоянно норовите нарушить мои планы. И если остальные этого не понимают, то от тебя я такой беспечности не ждал.
Песня – старинное проклятие ведьм. И я впервые задумалась, что такое им сделал Ян, что они решили наложить на него заклятие, которое помогало им его призвать и даже убить. Заклятие, которое напрочь лишало его силы. Коих хватило, лишь чтобы обернуться в драконью сущность и долететь сюда, скрывшись остатками магии от людских глаз. Поэтому он и выглядел большим и слабым, почти раненым драконом на пустыре перед нашим озером.
– Я не хотела танцевать, но выбора не было. Было бы странно отказаться – какое этому могло быть объяснение? Я же не могла рассказать им о тебе. Ну, прости.
Он улыбнулся, как-то понимающе, по-доброму и даже сочувствующе. И я ещё не понимала, почему. И не появилось никаких догадок, даже, когда он спросил:
– Тогда было так сложно его поцеловать? Того парня?
Не было никакого желания обсуждать с ним поцелуи с Андреем. Но они были частью ритуала, который я не нарочно не исполнила.