Цвет тишины - стр. 66

Ханс проводил их до самой машины. Ни слова, только его сильное плечо под плечом Тахти. Отец шел впереди. Он ни разу не обернулся.

Это Ханс помог Тахти сесть на заднее сиденье машины. Они посмотрели друг на друга, и Ханс кивнул. Тахти не мог говорить. Не сейчас. Ханс понимал его, как никто. Он понимал Тахти, но не мог понять его отца. Ведь они же семья. Ведь у Тахти нет мамы. Разве не нужно поддерживать его еще больше?

Ханс мягким хлопком закрыл заднюю дверь машины и пошел обратно в школу. Он шел, засунув руки в карманы. Тахти смотрел в его ссутуленную спину. Отец захлопнул водительскую дверь. Тахти остался с ним в салоне один на один. Он полулежал на заднем сиденье, заново обколотый обезболивающими.

– Мужчина со всем справляется сам, – сказал отец. – Не ноет, не ябедничает. Упал – встал. Получил – ответил. Не будь тряпкой, ты же мужик.

Отец на него не смотрел. Тахти видел его правое плечо и затылок. В ушах стояла вата, во рту – привкус пыли и крови.

– Прости, – сказал он.

***

Кафе Старый Рояль официально работает до восьми часов вечера. После этого двери запирают, кассу считают, снимают зетку и закрывают смену. Серый протирает столики оранжевой салфеткой из микрофибры, расставляет ровно и аккуратно разномастные стулья и кресла, возвращает на полки книги. После этого они выключают свет и уходят домой.

Здание кафе стояло в переулке между двумя маленькими улочками, и скорее отпугивало прохожих, чем приглашало зайти. Краска пооблупилась, на крыше выросли березки, а дверь, когда-то украшенная арочным окном с витражными стеклами, потрескалась и скрипела как телега. Дом стоял в центре города, вот только это ему никак не помогало. Остановка трамвая была далеко, офисных зданий поблизости не было, широких улиц тоже. Так что посетителей здесь можно было по пальцам пересчитать. Чаще всего хватило бы пальцев одной руки. А кофе, вообще-то, здесь был хороший. Только об этом никто не знал.

Возможно, с коммерческой точки зрения это было непатриотично, но Серому нравилось, что в кафе так мало посетителей. Ему было сложно взаимодействовать с новыми людьми. Не то чтобы он не умел объясниться. Он общался со слышащими, он научился жить среди них. Просто трудно быть выключенным из общения. Не иметь возможности дотянуться. Так что он был рад, что мог молча протирать столики, переставлять книги и разбирать посуду.

Здание было старым, с износившимися коммуникациями, и все время что-то ломалось, и они все время что-то чинили. Иногда сами, своими силами, иногда, совсем редко, обращались за помощью. Тогда техники озадаченно качали головой и говорили, что им бы лучше перебраться в здание поновее, потому что чинить это – все равно что приклеивать антенну на крыше скотчем. Чуть дунет ветер, все опять отвалится.