Цвет греха. Алый - стр. 53
Но всё то остаётся при мне.
В реале я спрашиваю:
— Значит, он твой отец?
— Да, — продолжает утверждать Эва.
Ещё одна пауза. В моей голове начинает кипеть адово пламя. Напрашивающиеся выводы в любом случае неутешительные. Либо ублюдочный папаша в своей проницательности превзошёл сам себя, не только меня, умело скрывая свою дочурку ото всех в принципе, либо это какое-то нелепое стечение обстоятельств, либо всё-таки настоящая подстава. От неё ли или от её папаши, а может, от обоих сразу — мой мозг всё ещё кипит, плавится и взрывается, не в силах состыковать кусочки пазла, итог никак не выводится. Это бесит. Так неимоверно дико, что я едва держусь, заставляю себя концентрировать внимание на главном виновнике происходящего, хотя на самом деле пальцы судорогой сводит от желания сомкнуть их на её хрупкой шее, а потом вытрясти всю правду — ту, что я сам пока не могу осознать.
За то, что обманула…
За то, кто она.
За всё то, что пробудила во мне.
И убила…
Самое худшее, та самая слабейшая часть меня, что ведётся на девчонку с первого мгновения, отчаянно хочет верить, что всё не может быть настолько паршиво. Но другая — та, благодаря которой я выживал все эти годы, злорадствует и потешается над подобной беспечностью и легкомыслием.
Надо быть конченым дебилом, чтобы думать исключительно в направлении своего стояка, позабыв про здравый смысл.
Слишком хороша, чтобы быть правдой.
Впрочем...
Почему бы и нет?
Раз уж такая дичь всё равно случилась!
В конце концов, у каждого из нас своя правда…
Никогда в действительности не задумывался над тем, плохо или хорошо я делаю, совершая тот или иной поступок. Всегда выбирал то, что помогает выжить, чего бы это ни стоило. Ровно до тех пор, пока не встретил её. Ту, в чьих зелёных глазах целая вселенная — такая яркая, почти ослепляющая, словно грёбаная вспышка в царстве моей личной тьмы, которая окружает, сколько я себя помню. Понятия не имею, каким непостижимым образом возможно смотреть на мир так, как она. И уж тем более не понимаю, почему это вдруг приобретает настолько весомое значение для меня самого. Может быть, потому что не прошла мимо, оставив подыхать, хотя любой другой посторонний именно так и поступил бы. Помогла. Оставив внутри моих мозгов отпечатавшееся клеймо о том, что не все вокруг циничные лицемерные твари, жаждущие наживы. С другой стороны, разве важно это теперь? Тогда, когда, оказывается, она не просто мой личный приговор, намертво вмуровавшийся в мозг с первого мгновения, толкающий на самые неуместные мысли и желания, несмотря на то что цель в моей жизни всего одна, и эта девушка туда совсем не вписывается. Она — тот самый контрольный мне в голову, способный напрочь разрушить всю мою выдержку и меня самого. Иначе бы я не зависал до сих пор в раздумьях о том, как быть дальше. Просто закончил бы то, зачем явился. А я не заканчиваю. Не могу. Будто меня в самом деле волнует, взять ли такой грех на душу или же проявить… нет, милосердия и прощения Рейнард Вайс точно не заслуживает, а я сам и вовсе не имею ни малейшего понятия, что это такое. И, раз уж так выходит… вновь взглянув на алый цвет её губ, я понимаю: если дальнейшее и грех, то этот грех совершенно точно будет моим.