Цой. Последний герой современного мифа. Новая редакция - стр. 68
Цой же, по воспоминаниям близких ему людей, никогда не воспринимал «Сорок шесть» как полноценный альбом группы «КИНО», хотя и смирился с тем, что запись «пошла в народ». Но для него она так и осталась демонстрационной лентой, рабочим материалом для Каспаряна.
Марьяна Цой:
«Цой немного позлился да и плюнул, но сам никогда не называл эту работу альбомом группы».
Алексей Вишня:
«Как музыканты они были тогда на нулевом уровне. Ничего не контролировалось на записи, как получалось, так и получалось. Что меня на протяжении всей записи удивляло, так это то, что музыканты мне ни разу не сказали: ”Давай, Вишня, отмотаем пленку назад, все к чертовой матери сотрем и перепишем все заново!“ Хотя это вполне можно было сделать. Цой умел играть на гитаре, но притом что его называли ”бряцальщиком“, он умел извлекать из гитары звук. Пускай это был и бряцающий звук, но это был хороший бряцающий звук, хороший чес».
Алексей Рыбин:
«Цой первые пять лет своей творческой работы с ”КИНО“ ходил для завсегдатаев рок-клуба в ”пэтэушниках“, дворовых гитаристах».
Андрей Тропилло:
«Поддерживали Цоя всего несколько человек, в том числе Боря Гребенщиков. Остальные ”КИНО“ долго не замечали и игнорировали. Борис везде пропихивал ”КИНО“, хотя группу не хотели брать на фестивали. Я тоже защищал Цоя на худсоветах, говорил, что его нужно записывать, это городской романс, фольклор, такая форма песенная, которая может быть спета в подворотне под гитару…».
Вадим Демидов, музыкант группы «Хроноп»:
«В 1983-м мы с “хронопами” тусовались в ”Ждановце“ на Горьковском море, обычно все лето проводили в этом лагере политехников. Правда, ”Хронопа“ тогда еще не было, и поэтому правильнее сказать – будущие “хронопы”: Саня Терешкин, Кира Кобрин, Максюта и я. И кто-то, кажется Саня, притащил кассетник, из которого доносилась очень странная песня с припевом ”Я бездельник, у-у, мама-мама…”. Мы, помню, сели на крыльце где-то на т. н. ”женской аллее“ и прослушали по кругу альбом ”45“ несколько раз. Скажу лишь, что я испытал от этих вещей такой культурный шок, какой не испытал уже никогда (ну, может, лишь с залом Боттичелли в галерее Uffizi я мог бы те ощущения сравнить, там я вообще расплакался).
Первые песни ”КИНО“ были настолько про меня, про моих друзей – что казалось, с нас прямо и списано. Мы просто не верили, что так можно! Цой нарушал все табу той эпохи, он пел на подростковом языке, вставляя разные классные рок-н-ролльные словечки. И музончик был такой трогательный, наивный, лузерский, – кайф! Я растворялся в этих песнях. ”Белая гадость лежит под окном / Я ношу шапку и шерстяные носки / Мне везде неуютно, и пиво пить влом…” – что может быть прекраснее?