Цой. Последний герой современного мифа. Новая редакция - стр. 67
Как только я познакомился с Цоем, сразу понял, что это тот самый герой, который должен быть запечатлен на пленку и сохранен в веках. В этот момент всем подпольным продюсерам стало ясно, что этот человек достигнет самых больших высот в своей карьере. Так и случилось, и если окинуть взглядом прошлое, то никто из нашего рок-клуба не завоевал такого количества аудитории. ”Аквариум“ взял годами, а Виктор сразу всех за короткое время.
У меня было одно условие – пишемся бесплатно. Я тогда был филиалом студии ”Антроп“, хотел прославиться и понимал, что это обязательно произойдет. В то время, если ты приносил кассету с записью ”КИНО“ в школу, – ты становился звездой».
К тому времени, при участии Тропилло, Вишня собрал у себя дома небольшую студию, которую назвал «Яншива Шела». Это нелепое название по всем правилам конспирации того времени скрывало имя самого звукорежиссера.
Вот что рассказал сам Алексей Вишня о той записи в своих воспоминаниях:
«С Рыбой мы перестали общаться. Он часто ездил в Москву и играл с Сергеем Рыженко, а я позвонил Цою. Несколько раз разговаривал с его мамой, но Виктора не было. “Он в больнице“, – отвечала мама. ”Ой, а что с ним?” – пытался я разузнать хоть что-нибудь. ”Диабет“, – отвечала мама… Наконец ответил Виктор: “Привет!” – ”Витя, привет, это я! Ты что ваще, как ты себя чувствуешь?” – ”Нормально…” Я не знал, как продолжать разговор. Чувствовал – что-то изменилось, что-то произошло с Виктором: ”Вот, хотел вас в гости пригласить“. – ”На какой предмет?” Виктор держался подчеркнуто сухо. ”Я магнитофон новый купил, давай попробуем сделать запись?” – ”Зачем?” – ”Как зачем, чтобы записать новый альбом“. – ”Я не совсем понимаю, зачем это нужно, Леша“. – ”Как зачем? Да приедь, посмотри, что тут у меня“. – ”А ты уже пробовал писать кого?” – ”Да нет, вот сам пробовал, записал пару болванок…” – ”И что?” – “Нравятся! Приезжай, сам послушаешь“. – ”Ну хорошо. Я позвоню завтра, может, решим, как с Марьяшей”. В течение двух дней они приехали. Решили что-нибудь записать. Все было уже настроено и полностью готово к творческой работе, чего не могли не заметить музыканты. Не успев оглянуться, они записали уже первую болванку песни ”Троллейбус“. Юра играл соло, Витя пел, аккомпанируя на двенадцатиструнке, а я стучал по картонной коробке клизмой, насаженной на отвертку… Когда мы пили чай, любые паузы я старался заполнить новым на тот момент релизом ”ДК“. Цою очень нравился ”Новый поворот“, где вокалист безжалостно визжал: ”Вооо-оот, новый повороооо-ооот. Что он нам несет – вино или компот. Или наблюет нам за шивороооо-оооот“, – Витя радостно подпевал магнитофонной записи и танцевал руками… В очередной песне я тоже нашел себе дело: Каспарян играл восьмыми нотами, а я вертел ручку панорамы, перебрасывая восьмые поочередно, из одного канала в другой. Мы сами не заметили, как все болванки уже записались. Достаточно было еще одного приезда, и запись будет готова. Так и случилось: в следующий раз Виктор приехал один. Мы где-то что-то подчистили, я склеил номера в нужном порядке и говорю: ”А знаешь, как круто было бы альбом назвать? ‘Сорок шесть!’“ Виктор рассмеялся, выразив тем самым согласие. По крайней мере, мне это так показалось… Он попросил сделать несколько копий и увез их с собой. На следующий день был понедельник, и я отнес новый альбом на работу – дал копию парням. Потом одни друзья приехали послушать – забрали копию. Затем другие… В конечном итоге запись распространилась по всему городу… Конечно, ”46“ не был полноценным альбомом. Витя решил его записать у меня только для того, чтобы под эти записи могли тренироваться музыканты, но я об этом узнал позже, из интервью Цоя журналу ”РИО“. Потом ”КИНО“ переписали все эти песни по-новому: с Курёхиным, Бутманом, Кондрашкиным, Трощенковым, Гребенщиковым. Они, конечно, лучше зазвучали, все эти песни, однако чувствовалось: музыкантам пригодился наш первый совместный опыт. Они очень хвалили обстановку в моей студии – мол, пишешься у тебя как человек. Я старался создавать музыкантам хоть какой-то комфорт. По крайней мере, около моих микрофонов спокойно можно было курить, пить чай в домашних тапочках».