Цитадель современной литературы - стр. 5

Сёма выходил из загона неохотно, отходил не более чем на пять шагов и стоял неподвижно, поёживаясь от осеннего холода и часто взмахивая длинными белыми ресницами. Расти он не собирался, «в одну шкуру зашился», как пожаловалась мне жена Семёна Семёновича, но зато оброс длинной мягкой шерстью, которую язык не поворачивался назвать щетиной. Так он и стоял в глубокой задумчивости, и ветер играл свисающими до земли прядями поросячьих волос, пока Амосьевна неутомимо нареза́ла круги. Если бы мы с Семёном Семёновичем засекали время и количество кругов, а также измерили радиус круга, Амосьевна вполне могла бы стать первым представителем Забайкалья в книге рекордов Гиннеса как самая быстрая свинья в мире, хотя, по справедливости, Сёма был первым представителем рода aper antiquitatus (кабанчик шерстистый) и заслуживал занесения в эту энциклопедию чудесного ничуть не меньше. Между прочим, в доисторические времена в окрестностях рудника водился шерстистый носорог, кости которого, наряду с бивнями мамонтов, старатели находят в золотоносных песках до сих пор.

Конец этой части моего повествования оказался печальным. Отчаявшись расшевелить своего тёзку, Семён Семёнович однажды отвёл его в лес, застрелил из малокалиберной винтовки и закопал под приметным деревом. Тут только я сообразил, что причиной всех несчастий Семёна могли быть клыки, которые мы забыли удалить или обломать. Вернее, я забыл, а Семён Семёнович, профессор по всем делам, связанным с железом и механическими устройствами, мог и вовсе не знать об этих клыках. Тем более что, по некоторым не подтверждённым наукой сведениям, клыки вырастают не у всех кабанчиков, а только у тех, матери которых вольно гуляли вблизи маленьких деревень, затерянных в тайге, и любезничали со своими дикими сородичами.

Моё представление о сравнительной роли корма и силы ног в выращивании крупных свиней неожиданно пошатнулось. В тот год один из самых матёрых знатоков сельскохозяйственной науки и марксизма, обитающих в Москве на Старой площади, вступил в заочную полемику со мной, напечатав в газете «Правда» передовую статью под названием «Корма – это главное», заголовок которой до сих пор стоит у меня перед глазами. Сперва я решил, что речь идёт о морском флоте, и стал соображать, не главнее ли форштевень, мачты, всякие там баки, кабестаны и клотики. А разобравшись, решил, что против правды, как говорится, не попрёшь и надо озаботиться добычей кукурузы и других рекомендованных газетой кормов для Амосьевны. Кукурузы в той местности найти не удалось, но, улетая на зиму в Москву, я оставил для Амосьевны два мешка комбикорма, считая себя ответственным за её судьбу. Судьба эта распорядилась так, что Амосьевна до моего приезда не дожила. Семён Семёнович, утешая меня, заверил, что на жарёхе в адрес Амосьевны было сказано много хорошего. Ради справедливости должен признать, что все другие жарёхи у Семёна Семёновича и его родственников не обходились без моего участия, если я оказывался поблизости.