Циклогексан (сборник) - стр. 12
Я обалдел. Это был не тот мир!
Иные дома, иные деревья. По улице неслись машины незнакомого вида, а прохожие были одеты странно. Какая-то тетка, облаченная в несусветно сиреневый балахон, обомлела, вскрикнула и сейчас же сердито залопотала на незнакомом языке. А дядька, попытавшийся было схватить меня за руку, сообразил, что быть пойманным, словно зверушка какая, я ни в коем случае не желаю. Тогда он проскрипел сквозь зубы:
– Бежим, дурень!
Сам же и подал пример, рванув куда-то за гаражи. Он хорошо бегал, и мне стоило труда не отстать. Спустя несколько секунд я задался вопросом: а то ли я делаю, что мне надо? Кто такой этот тип? Почему надо убегать? От кого? А главное, почему я держусь за ним в кильватер, а не улепетываю в произвольном направлении?
Соображалка для скользуна вещь необходимейшая, но инстинкт важнее. В данном случае инстинкт меня не подвел. Я не ушмыгнул вбок и не отстал.
За корявыми гаражами валялся мусор и пахло, сами понимаете, не фиалками. Здесь дядька остановился, тяжело дыша. Помотал головой и высипел:
– Скверно… Ох, как скверно…
Я промолчал – просто не знал, что сказать. А дядька щупал бок, расстегнув ветровку. В ней была дырка. Крови на рубашке я не заметил, но дядька морщился от боли и ощупывал себя очень бережно. Затем вновь соизволил обратить на меня внимание:
– Ну что стоишь столбом? Пошли.
– Куда?
– Куда угодно, только подальше отсюда. Скользнул я, понимаешь ли, неудачно… то есть мы скользнули неудачно. Пошли, пошли, нечего тут… Я этот мир знаю, аборигены в нем, понимаешь ли, шибко любопытные…
Следующие полчаса не хочу и вспоминать. С моей сегодняшней точки зрения, я вел себя как исключительный балбес. Хорошо уже то, что не принял дядьку за маньяка-насильника. Последовал за ним – еще лучше. Но вопросы задавал самые идиотские и вообще был готов запаниковать.
Но не запаниковал, чем и определил свою судьбу.
Продравшись сквозь какие-то заросли, мы одолели железнодорожную насыпь. Рельсы удивили меня формой, а колея была раза в полтора шире, чем полагается.
– Мир этот, понимаешь ли, сейсмический, – объяснял мне позднее Балыкин. – Трясет редко, но если тряхнет, так уж тряхнет… Строения видел?
Чего ж не увидеть. Обзор с насыпи был отменный. Вокруг, сколько хватал глаз, простирались кварталы приземистых, как фортификационные сооружения, зданий. Редкие «небоскребы» в шесть-восемь этажей выглядели особо монументальными – их стены имели наклон внутрь. Как бастионы. Боюсь даже загадывать, сколько баллов нужно такому дому, чтобы развалиться.
За кустами на противоположной стороне насыпи шла набитая тропинка. Людей поблизости не было никого, что устроило Балыкина как нельзя лучше.