Чужой монастырь - стр. 29
Помимо полутора сотен пленных церковников к расходному человеческому материалу, из которого должно, по мысли Акила, создаваться особое зрелище на площади Гнева, принадлежали и сорок пленных землян. Именно сорок, а не сорок четыре, как подсчитал один из немногих избегших плена, капитан Епанчин: четверо космонавтов погибли в бойне в транспортном шлюзе.
Пирамида красовалась посреди площади Гнева. Еще недавно она именовалась площадью Двух Братьев, центральной площадью Горна. Пирамида… Внушительное ступенчатое сооружение из плотно уложенных один к другому тесаных камней с плоской площадкой на вершине. На площадке величественно горит факел, пламя ядовито-оранжевое, с мерзкой зеленой жилкой. Возле того факела раз в сутки сменяется караульный гареггин, вооруженный заостренным с двух сторон бойцовым шестом – хваном, – а также коротким мечом, отлично сбалансированным, с волнистой, как контур неспокойных вод, режущей кромкой. Гареггинам практически не нужен отдых, они способны длительное время воздерживаться от пищи и даже воды, отсюда и такая нечастая смена постового.
Впрочем, пост был нужен только для того, чтобы придать подготовке действа дополнительную помпезность. Сардонары, а их предводители в особенности, очень падки на внешние эффекты, хотя редко делают их самоцелью. Жители Горна, которым было запрещено ступать на территорию площади, издали наблюдали за неподвижным воином, застывшим на высоте десяти анниев.[1] и вытянувшим перед собой руку с зажатым в ней стоящим вертикально мечом. Некоторые пытались повторить трюк и, забрав в пятерню что-нибудь соответствующее по весу мечу, вытягивали руку, однако хватало их ненадолго. Дольше всех продержался какой-то плотный мужичок, но и его хватило только на три с половиной столбика[2] Мужичок выиграл несколько монет, а потом спасался бегством, так как кто-то узнал в нем бывшего Субревнителя, ныне промышляющего нищенством, грабежом и вот такими трюками.
Гареггин же стоял в неизменной позе все время, отведенное ему для охраны поста. Все, кто представлял, о чем идет речь, понимали, что простому человеку подобное не то что не под силу, а вообще невозможно, и потому…
Впрочем, подобно хозяину Снорку из подземного кабачка на окраине Горна, многие предпочитали не рассуждать. О гареггинах и вообще. Меньше говоришь – дольше живешь. Да. Это горожане выучили и усвоили накрепко. Уж очень убедительны и непререкаемы были учителя: Акил, Грендам, их ближний круг…
Собственно, и в процессе подготовки Большого гликко на площади Гнева, в преддверии увлекательного действа, горожанам было чем себя занять. По чести сказать, добрая половина жителей ганахидской столицы предпочитала сидеть дома и не высовываться, дожидаясь, пока кончатся уличные беспорядки. Время Первой большой крови, как именовали штурм сардонарами ганахидского Храма, уже миновало, трупы двадцати с лишним тысяч погибших в этой мясорубке бойцов частью гнили на улицах и на первом уровне городских катакомб, куда их сбросили поборники чистоты, частью же пошли в пищу. В самом деле, нельзя же в голодную и страшную годину пренебрегать таким запасом относительно свежего мяса, правда? Вот так считали и жители Горна. Соправитель Грендам, этот мудрый и щедрый на широкие жесты (очерчивающие его огромную власть!) деятель, даже выпустил предписание, по которому каннибализм считался общественно полезным делом. Так что рыскавшие по улицам в составе дежурных патрулей сардонары были самыми сытыми людьми в Горне. Они безошибочно шли на ароматы жареного мяса, набредали на костры, разложенные прямо на перекрестках либо на первых этажах брошенных домов, и тотчас же забирали свою долю. За две