Чужими голосами. Память о крестьянских восстаниях эпохи Гражданской войны - стр. 44

За непосредственным периодом военного противостояния во время восстания и похорон погибших у Христорождественского храма наступает время ослабления символической значимости захоронения. Вероятно, тут играет роль острота пережитого насилия и отсутствие консенсуса между жителями села. Можно предположить и существование отдельной линии раскола в восприятии событий восстания, в числе прочего между более урбанизированным Первым Уваровом и фактически крестьянским Вторым Уваровом. Правда, источники не позволяют нам проверить это предположение в достаточной степени – послереволюционный период становится во многих смыслах именно периодом молчания. Характерно, что символической доминантой площади становится при этом памятник Ленину, а мемориал погибшим местным жителям так и не появляется.

Постсталинский период, по свидетельствам жителей Уварова, становится временем возобновления публичных разговоров о погибших во время восстания. Разумеется, обсуждение прошлого происходило в рамках памяти, заданных наследниками победителей. Территория у храма, в это время переустроенного в Дом культуры, с одной стороны, частично была занята новыми объектами (танцплощадка-амфитеатр, детский «городок»), а с другой – стала местом мемориала погибшим коммунистам.

Созданный мемориал – стела над могилами погибших за становление советской власти – вполне вписался в общий ландшафт «центрального» места, но при этом не был пространством заметных коммемораций – скорее знаком «красного села» и местом перечисления имен погибших граждан. Десятилетия молчания сделали свое дело, и для большинства современников сами имена захороненных на этом месте, как и погибших непосредственно при взятии Уварова, уже не были очевидны. Показательно, сколь явно уже в это время размываются границы связи монумента с конкретным событием в прошлом. Не только потому, что имена действительно захороненных сложно точно установить, но и потому, что довольно быстро появилась (и как минимум частично реализовалась) идея «вписать» на монумент дополнительные имена. Ко всему прочему сюжет с вписыванием нового имени выявляет влияние местных элит на состояние и развитие памяти в период застоя: упомянутым в списке героев, «по просьбе» влиятельного функционера, мог быть персонаж, не связанный с общеизвестной историей революционного Уварова. Даже изменение хронологической рамки в надписи (вместо «1920–1921» – «1918–1921») не только скрывает локальное событие восстания, но и создает расширенную рамку коммеморации. Стеле приписывается роль символа всех большевиков и сочувствующих, которые погибли в революционную эпоху.