Чужие зеркала: про людей и нелюдей - стр. 42

Она пришла в седбмой «А» в начале первого урока, думала, что мальчишки не будет в классе. Это было бы логично, «заболеть» на пару дней, подождать, пока гроза пройдет. Но Вадим был на месте.

– Сиденко, бери портфель и ко мне в кабинет.

Он стоял перед ней и улыбался. Не то, чтобы так уж явно, не губами, но она видела улыбку в глазах, в расслабленной позе. Она не стала произносить дежурную речь: «недопустимо… в стенах советской школы… избивать товарища…»

– Ты вроде балетом занимаешься?

– Бальными танцами.

– Витьку Жаркова за что отлупил?

Мальчишка не ответил. Да ей было и не надо, все ей уже рассказали вчера. Пока приехала скорая, забрала Жаркова с вывихом плечевого сустава, врач очень удивлялся: «надо ж так упасть», со всех сторон сыпалось: «А он шарф… да, и в лужу… А этот хоба… А Клосс и посыпался…», все были возбуждены, размахивали руками, показывали, где был один, где другой…

– Родителей в школу, сегодня же.

И вот теперь перед директрисой стояла его мать, невысокая молодая, даже слишком молодая для того, чтоб иметь сына-семиклассника, женщина с короткой стрижкой. И тоже улыбалась. Как и ее сын. Директриса вздохнула, хочешь-не хочешь, а «правильные» слова говорить надо:

– Вы же понимаете, ваш сын напал на своего товарища, избил его, серьезно покалечил…

Она собиралась продолжить про «недопустимо» и «советскую школу», но ее перебили.

– А вы бы предпочли, чтобы «товарищ» покалечил Вадима?

Директриса растерялась:

– Нет, но… – она развела руками, не зная, что добавить, и неожиданно для себя ляпнула ну совсем уже глупость, – но ведь он же мог его убить.

И услышала в ответ:

– Иногда чтобы выжить, нужно убивать.

Повисла пауза. Потом мамочка добавила:

– Я скажу сыну, что он нарушил одно из главных правил айкидо. Правило заботы о противнике. Это недопустимо.

– Скажете и все?

– Да. Или вы хотите, чтоб я поставила его коленями на горох? – она вытащила из кармана своей модной оранжевой курточки вязаную шапочку с меховым помпоном, совсем детскую шапочку, повертела ее в руках и добавила:

– До свидания.

– До свидания, – только и оставалось ответить.

Мать поговорила с Вадькой. Холодно. Его просто морозило от ее жестких глаз, заглянешь – там затылок, спина, – уходит, оставляет его одного, – мерзни… В дрожь бросало от ее слов-ледышек: «нельзя… человека… из-за барахла…»

И он запомнил: нельзя. Но понял: можно.

Дело замяли. Вадим получил неуд по поведению в третьей четверти. Клосс в школу не вернулся.

***

Вадим еще раз прошелся вдоль зеркал, закинул ладонью отросшую челку назад. Вообще «кудлатость» ему шла. Черные глаза, кудреватые лохмы, бородка, – широкоэкранная цыганистость.