Чужая жизнь Анны, или Деньги на бочку - стр. 28
Ой! И ноут на пароле…
Анна уставилась в высветившееся на экран окошко пароля. В принципе, она могла бы и догадаться. Если муж даже любимой мамочке не доверяет ключи от своего супер-секретного сейфа, то уж на компьютер пароль поставить – милое дело.
Ну и что теперь – выключить и уйти? Раньше она так бы и поступила. Поправочка. Раньше она сюда бы и не пришла. А раз уж пришла – стоит хотя бы попробовать.
Она быстро вбила в окошко свое имя. Глупость, конечно, ее имя не может быть паролем для компа мужа, но… так хотелось, чтоб было! Хотя бы ради собственного самолюбия убедиться, что муж думает о ней не только когда ему нужна бесплатная кухарка, прислуга и вешалка для демонстрации его благосостояния, что иногда он о ней… просто думает.
Компьютер проглотил «Анна», презрительно отписался «Пароль неверный» и снова выбросил пустое окошко – все такой же близкий, но недоступный.
Ну, она на самом деле не сильно-то и рассчитывала… Попробовать, что ли, его обожаемую мамочку, Альбину-Алевтину?
«Пароль неверный».
Она неправильно подходит к делу. Муж скорее использовал цифры, чем буквы. Цифры для него всегда были святы. Но если цифры – значит, дата? Его собственный день рождения или мамочкин?
«Пароль неверный». «Пароль неверный».
Может быть что угодно! Просто, чтоб не сдаваться сразу, Анна принялась вбивать в окошко первые пришедшие ей в голову даты. Ее день рождения (ага, как же, жди!). Неверно. День их свадьбы. Неверно (естественно!). День рождения Пушкина… Ничего. Жалко, она не знает день рождения Рокфеллера, может, больше бы подошло… Ну, что-нибудь еще, напоследок… День, когда она попала в аварию…
Надменный прямоугольник моргнул, исчез, монитор приветственно вспыхнул стандартными вордовскими «обоями» и экран принялся споро заполняться иконками «рабочего стола». Анна сидела перед компьютером в полном ошеломлении.
День, когда она чудом не погибла, стоит паролем на компьютере ее мужа? Для него это такая памятная дата? Допустим. Обычно никто не ставит паролем даты, связанные с неприятными воспоминаниями, но, может, ее муж в глубине души мазохист? Надо покупать не лифчик со шпаргалкой «I love you», а что-нибудь из кожи и колючей проволоки и хлыст с шипами? Или просто эта дата… не является для мужа такой уж неприятной?
Анна рассеяно уставилась в белизну «вордовского» листа. Нет, она сейчас не в состоянии ничего переводить! Она провела дрожащей рукой по мокрому от пота лбу. Она должна понять, почему компьютер мужа «запоролен» на дату ее аварии. И как это согласуется с тем, что ее лечащий врач так сильно хотел запихать ее под шлем томографа, что не остановился перед насилием. И почему… почему она сама после аварии так изменилась, что перестала понимать мотивы своих собственных поступков? Сдается ей, хотя бы часть ответов прячется здесь.