Чужая жена и призрачные миры - стр. 37
Вот и сейчас, наблюдая за Инжи, погружающей в повозку корзины с цветами, и за пекарем, которые каждое утро проделывали свои нехитрые профессиональные ритуалы, он думал не о фиалках в волосах цветочницы и не о мягких сдобах Удо, он размышлял о тонкостях магического договора и о том, как можно было бы их обойти. Думал настолько сосредоточенно, что позабыл о присутствии Рабана и даже не заметил, как к его дому подкатила карета, из которой вышла его давнишняя клиентка – фау Эрна.
Благородная фау была уроженкой Готтарда и баловала Гилла своими посещениями нечасто. Но зато никогда не скупилась, ибо была горячо любящей матерью своих усопших близняшек, к которым наведывалась на каждую годовщину их смерти. А полгода назад несчастная фау потеряла последнее дитя – свою шестнадцатилетнюю дочь, уже просватанную за какого-то казначея.
Гил поразился тогда, что фау приехала к нему вместе с этим самым казначеем, потому как тот не верил в смерть юной Табии, утверждая, будто видел её в Готтарде живую и здоровую, уже после того, как слух о кончине бедняжки разошёлся по всему городу.
Ещё тогда Гила насторожил тот факт, что тела утонувшей в заливе Табии так и не нашли. Была у него мысль насчёт побега. А что, юные особы из благородных домов частенько страдали экзальтированными идеями и бывало инсценировали свою смерть, чтобы сбежать с каким-нибудь актеришой или ещё кем похуже, а потом скитаться с ним в нищете и проклясть за собственную инфантильность.
Но фау Эрна была женщиной набожной и дочь свою воспитала в любви к Создателю и своему знатному роду. А потому ей и в голову не пришло, что её кровиночка могла так бесцеремонно разбить не только материнское сердце, но и надежды на возрождение их запущенного хозяйства. Жених-то был не из бедных, а они после кончины папеньки в средствах поиздержались.
Но Гила, как и казначея ждал «сюрприз». Бедняжка Табия действительно почила, оставив не только надежды матери на лучшую жизнь, но и потаённые мечты жениха неудовлетворенными.
Дотошный казначей пытал сталкера битых три часа, после возвращения из астрала, где он имел возможность лично убедиться в том, что Табия больше не принадлежит к миру живых. Он хотел знать, не могло ли произойти ошибки и не фокусник ли сталкер, не тешит ли он своё самолюбие, показывая несчетным людям трюки.
Гил заверил его, что ни один транс не способен воссоздать весь тот спектр малоприятных ощущений и послевкусий, какие даёт пребывание в иных (не предназначенных для людей) мирах. Самого его лихорадило после таких прогулок по несколько часов, а уж обычные люди наверняка терзались недомоганиями и скверным настроением по несколько дней к ряду. Да и слепки живых и мёртвых людей сильно различались меж собой. И если обычный человек мог не заметить особой разницы в ауре живого и ауре того, кто перешёл границу призрачных миров, то Гил видел её так же явственно, как встающее солнце.