Чужая луна - стр. 16
Но до утра больше ничего в Каче не произошло.
Константин Янович разбудил Юру очень рано.
– Еще поваляешься или пойдешь со мной? – спросил он.
Юра отметил, что дядя не в своей парадной форме, в которой он по утрам выходил на построение, а в той рабочей, в которой ему часто приходилось возиться в ремонтных мастерских.
– На аэродром? – спросил Юра Лоренца.
– И на аэродром, – кивнул Лоренц. – Хочу, чтобы тебя все увидели и убедились, что ты цел и невредим, что характеризует тебя как летчика с лучшей стороны.
– А что скажут по поводу сожженного аэроплана? – одеваясь, спросил Юра.
– Ты думаешь, они ничего не понимают? Они тоже теряли аэропланы. Всякое бывало. Поймут, – сказал Лоренц и, немного помолчав, добавил: – Аэроплан – дело наживное. Новый построят. Важно, что ты в борьбе со стихией победил, раз сумел остаться в живых.
День был пасмурный, дул холодный ветер. Где-то, пока все еще далко, гремели артиллерийские выстрелы. Но это уже не была длительная канонада. Просто изредка то в одной, то в другой стороне раздавался одиночный взрыв – и на какое-то время вдруг повсюду становилось совсем тихо.
На аэродроме возле ангаров и мастерсих было многолюдно. Стояли кучками, обсуждали ночной бандитский налет – к этому склонялись почти все. Лишь возле единствнного ангара никого не было.
– А почему седьмой всегда закрыт? – спросил Юра у Лоренца.
– Это как бы личный ангар нашего начальника.
Они остановились возле седьмого.
– Гогии? – вспомнил Юра щеголеватого смуглого, но беловолосого грузина. – Он что? Пустой?
– В нем стоит один из лучших аэропланов школы – немецкий «Эльфауге».
– Его не угонят куда-нибудь в Турцию? – спросил Юра.
– Не знаю. Я вообще не знаю, что происходит. Никаких инструкций, никаких приказов. Многие высказывают мысль, что нас забыли. Я тоже начанаю так думать.
– Но что-то же надо делать! – рашительно сказал Юра.
– Ты мне все больше нравишься, мальчик. Ты за короткое время так повзрослел, – похвалил Юру Лоренц, ласково потрепав его волосы. И затем серьезно объяснил: – Я жду приказа и боюсь его. Потому что смысл его может быть единственный: школу ликвидировать, летный и технический состав эвакуировать. А это означает: сжечь аэропланы, взорвать здания и отправляться в изгнание, куда-нибудь в Турцию или Румынию. А я не смогу своими руками все это уничтожить. Наверное, ты хочешь знать, почему? Изволь. Я положил всю свою жизнь на создание этой новой для человечества хозяйственной отрасли. Я представляю ее в недалеком будущем: большие мощные аэропланы будут летать над всей землей, переносить из одного конца в другой миллионы тонн грузов, за несколько часов доставлять людей в самые далекие уголки земли. Люди перемешаются, не будет рас и национальностай. Они выработают один-единственный язык. Исчезнут государства, на всем земном шаре будет одно-единственное, и им будут управлять несколько самых умных, честных и благородных людей. Вот что такое авиация, мальчик!