Чужак из ниоткуда - стр. 33

– Олег, – сказал кучерявый. – Он же Пушкин.

– Сергей, – представился я. – Он же Гуня, – я понизил голос и доверительно сообщил. – Хотя я понятия не имею, что это значит. Только пацанам, – я обозначил поворот головы в сторону одноклассников, – не говорите, засмеют ещё.

– Правда, что ли, не знаешь? – удивился Пушкин.

– Правда. Может, и знал. Но… не помню.

– Гуня ты в школе, – один из парней щелчком пальцев отправил горящий окурок в полёт. – А для нас – Очкастый.

– Для вас – это для кого? – поинтересовался я.

– Для всех остальных, – ухмыльнулся парень. Выглядел он каким-то… расхлябанным, что ли. Вялая челюсть, тёмное лицо, грязно-болотного цвета глаза и шрам, тянущийся от края толстого, нечётко очерченного рта, через левую щёку. – Ты Черепа вчера завалил?

– Ну я. А что?

– Это мой брат.

– Ничем не могу помочь, – сказал я ровным тоном.

– Не понял. Ты чёщас вякнул? – болотные глаза сузились.

– Оставь его, Рваный, – сказал Олег. – Чего прицепился к пацану? Он Черепа честно завалил, один на один. Не лезь. Мы здесь не за этим. Не ссы, Гуня, – обратился он ко мне. – Никто тебя не тронет.

– Мне ссать не с чего, – сказал я. – Пусть ссыт неправый. Чего хотели-то?

– В большую рамку встанешь? Сегодня восемнадцатое. Через десять дней, двадцать восьмого, в воскресенье, мы с пехотой играем, а на ворота поставить некого.

– С пехотой – это…

– С мотострелковым полком, – пояснил Пушкин. – Первенство Кушки начинается. Первый матч, как всегда, с ними.

– То есть, это со взрослыми играть?

– Ну да, с кем же ещё. В сборную Кушки тебя зовут, Гуня, цени. Кстати, а где твои очки?

– Не нужны уже, зрение исправилось. Так что теперь я не Очкастый.

– Да нам по херу, – произнёс Рваный равнодушно и закурил новую сигарету.

– Ладно, пошли, – хлопнул ладонями по коленям третий парень (плотный, широкоплечий, с твёрдыми острыми скулами) и поднялся. – Значит, ждём тебя двадцать восьмого в воскресенье на стадионе в семь тридцать утра, – обратился он ко мне. – Если не зассышь, конечно.

– И мама с папой разрешат, – добавил Рваный.

– Буду, – сказал я. – Хорошо, что не завтра. Десять дней мне хватит, чтобы восстановиться.

– Вот и ништяк, – сказал широкоплечий. – Бывай.

Рыжий на прощанье кивнул. Рваный ухмыльнулся, сунув руки в карманы.

Троица покинула спортплощадку и скрылась.

– Что они хотели? – спросил подошедший Тимак.

– Звали в футбол играть, против мотострелков. Двадцать восьмого.

– Ого. В воротах, что ли?

– Ага.

– Сильно. А потянешь? Там взрослые парни в команде, по восемнадцать-двадцать лет. Бьют, как из пушки. Да и ворота большие.