Чувствуй - стр. 6

Дома она торопилась сварить кофе или горячий шоколад, запекала в микроволновке яблоки с корицей и мёдом. Она знала, что после таких дождливых прогулок он обязательно заболеет – одно и то же, каждый год. Попутно бросала ему плед, рассказывала, где висели его вещи, которые она постирала вчера. Он смеялся, просил, чтобы она сбавила скорость.

Он быстро переодевался, надевал плед на плечи, точно плащ, быстро барабанил пальцами по письменному столу. Звук замирал. В глаза бросилась раскрытая тетрадь, где её ровным почерком было написано несколько строк на полях – она делала так, когда придумывала что-то и не хотела забыть.

«В сентябре они жили. В октябре – цеплялись за жизнь. В ноябре умирали. Вместе»

Сердце подпрыгнуло в горле.

– Ты переоделся? Идём чай пить, шоколад в этот ра!..

В воздухе плыл запах корицы, мешавшийся с острым запахом гнили.

Она просыпалась в полночь. Нехорошее предчувствие холодом скользило по позвоночнику. Открыть глаза было страшно.

– Чего не спишь?

– Холодно.

Она цеплялась за его взгляд – холодный взгляд чёрных глаз. Он сидел, сгорбившись. В слабом свете луны его кожа казалась совсем белой.

– Ложись.

Она легонько касалась его плеча и упрямо тянула назад на подушку. Он перехватывал запястье. Больно.

Утром он вставал охрипший и недовольный. Ему было холодно, он надевал под свитер водолазку, кутался в плед и никак не мог согреться. Ему ничего не хотелось и ничего не нравилось. Он готов был сидеть на диване дни напролёт и смотреть в одну точку, не шевелиться совсем. Только ради неё он соглашался просыпаться, выходить из состояния нахохлившийся птицы и смотреть какую-нибудь ерундовую комедию. Иногда даже снисходил до того, чтобы пускать её к себе под плед.

– Пойдём гулять, когда поправишься, ладно?

И они ходили. Он часто хмурился, слишком крепко сжимал её руку. Она прятала слёзы в уголках глаз и молчала. Знала, что его вины здесь нет.

Он по-прежнему её фотографировал. Делал макроснимки: глаза, губы, волосы, профиль на фоне унылой природы. В этих снимках он находил успокоение. И поэтому соглашался сделать лишний круг по парку, и не так сильно сжимал её руку.

Вечерами она работала над сборником, он или читал её рукописи, или какую-нибудь книгу, которую точно не дочитает. Она писала и думала, что он становится невыносимым. Боялась ночи, боялась холода. Доставала с верхней полки тёплую пижаму. Он криво усмехался. До утра эти вещицы вряд ли доживут.

Вечером они никогда не зажигали верхний свет, обходились светильниками. Он говорил, что когда ослепнет, не сможет найти к ней дорогу и перестанет её мучить. Она в ответ молчала, не зная, как к этому отнесётся. Этот месяц – ад. А как же те, что были до?..