Чума теней - стр. 45
Герт хотел иметь такого друга, который хотя бы изредка брал за него груз выбора между плохим и хорошим. Если раньше Герт строил малодушный план выторговать у Олэ свободу только для Фейли, то теперь понимал, что приложит одинаковые усилия ради спасения и её брата.
Так Герт описал бы свои мысли и чувства в этот момент, если бы его кто-то спросил. И, скорее всего, промолчал об одной постыдной детали во внутреннем портрете.
К этому восхищению прямотой Блича и лёгкостью, с какой он разрешал моральные дилеммы, жажде, чтобы Блич был рядом, как друг и советчик, для которого всегда стоит выбор между добром и злом, а не злом и злом ещё большим, парадоксально примешивалось желание, чтобы однажды перед Бличем такой выбор всё-таки встал. Чтобы сверстник хотя бы раз испытал то же самое, увидел жизнь той, какой её видят такие непонятные ему люди. И пусть придёт та же тоска на сердце, когда осознал, что кому-то в любом случае придётся плакать, и это будут слёзы хорошего человека, а не лицемерные рыдания ростовщика. То же противное понимание, что сделал гадкое, и никакого облегчения, что, поступи иначе, было бы ещё хуже.
Герт не желал Бличу ничего плохого. Он просто хотел, чтобы Блич был его настоящим другом. А друзья должны понимать. Пока сверстник из народа Теней даже вообразить не может ситуации, без которых немыслима жизнь человека – плохая, несовершенная жизнь в не самом совершенном мире, но другой у нас нет, – между ними всегда будет дистанция.
Герту стало так грустно от своих мыслей, что он опустил голову. И тут же забыл печаль.
Тень Фейли шагала рядом, положив руку его тени на плечо.
Глава шестая. Заработки большого города
Рыцарь был недоволен мальчиком. Мальчик мог то же самое сказать о рыцаре. Зачем мужчина с таким упорством лепит из него того, кем он никогда не станет? Да будь ты хоть семи пядей во лбу в каждой из восьми рыцарских добродетелей, всё равно золотые шпоры тебе не светят, если кровь твоя недостаточно благородна. Только совершив подвиг на войне, можно заслужить эту честь. А какие ему, худому и не самому храброму ребёнку, подвиги? Надо смотреть правде в глаза. Бросивший семью отец никогда не был воином, в роду матери никогда не было воинов, так откуда взяться бойцовскому духу!
Впрочем, есть один путь… Да нет, бред! Одно дело – воспитывать, заботиться; другое – официально усыновить, передать рыцарское звание. Никто не станет так делать.
– Опять ты попался на детский бросок! Почему, Олэ?
Наверное, потому что я ещё ребёнок. Логично, да?
– Я… я не знаю.
– Зато я знаю. Ты слишком пристально смотришь ему в глаза и не видишь, что делают его ноги.