Чугунные облака - стр. 57
, прикрывающей лицо святой книгой. Сразу после случившегося на вечеринке она не прекращая заставляла сына просить прощения перед Господом.
– Но мне не за что просить прощения! – растеряно отвечал выписанный из больницы Давид.
Ступенька за ступенькой он преодолевал дистанцию до маленького окошка и смотрел вперёд. На рубашку продолжал ручьём стекать пот.
– Молись! – завопила мама, подбежав к нему и схватив за волосы – Я сказала молиться, малолетнее испорченное отродье! – он не знал что делать, смотря в глаза обезумевшей матери и пытаясь вырваться из крепкой хватки.
Ему становилось все жарче. Тут не достаточно свежего воздуха.
Наконец, она отпустила его. В руках матери остался густой клочок волос. Передёрнувшись, она отбросила клок в сторону.
Давид облокотился локтем об стену, пытаясь отдышаться. Среди темноты лестничной площадки, которую не в силах были осветить редкие проникшие внутрь дома лучи, послышались тихие женские всхлипывания. Словно внизу, сидя на лестнице плакала женщина, всхлипывая всё громче и громче.
Давид смотря перед собой зашёл в начавшуюся после солнечного света тьму. Она поглотила его с головой, окружив со всех сторон. Стало жарче. Она давила на него, зажимала между узких обшарпанных стен.
На его висках вылезли две почти симметричные вены и ритмично пульсировали.
– Нет мама! – прозвучал его же голос. Ту ночь он никогда не забудет.
– Впусти меня! – плача кричала мама, вырывая дверную ручку ванной. Он прижался спиной к стиральной машинке. Она работала и заглушавшей истеричные вопли матери. Кромешная тьма. Лишь мигающий оранжевый фонарик светящийся над барабаном включённой машины.
Плачь женщины стал совсем громким. Она рыдала, не скрывая чувств.
Давид представил перед собой портрет пожилой вдовы, рассевшейся на твёрдой лестнице и смотрящей в темноту. В ней ей представляя мутный портрет мёртвого мужа.
Она вытирала слёзы со сморщенных щёк белым платком, на котором крестиком вышиты красные маки.
– Впусти меня!!! – рыдала мать и со всей силы била в двери ванной ногами, будто это должно было помочь. Ни черта не помогло. Он просидел прижавшись к стиральной машинке всю ночь. Сейчас её вибрация волной прокатилась по телу.
Сквозь тьму прорисовался силуэт. Ссутулившись, на ступеньке сидела дама смешавшаяся с тьмой. Она была одета в чёрное. Тёмный плащ освещал проникший во тьму луч, влетевший через маленькое окно.
Подперев голову руками, она безудержно рыдала и всхлипывала всё громче.
Звук плача волной прокатывался по всему дому. Давид, подойдя ближе к женщине тихо спросил: