Чудо заморское. Повесть и рассказы - стр. 34
Надо сказать, Василий не злоупотребляет моим вниманием. Обычно он ждёт меня у подъезда раза три-четыре в месяц, не чаще. Иногда пропадает на два-три месяца, особенно зимой. Он специально крадёт какую-нибудь ерунду или затевает скандал в людном месте, чтобы его посадили в изолятор. Зимой там уютнее, чем на промозглых улицах и в сырых подвалах.
– Тебе предстоит большая потеря, Мась. Только не бей меня, ладно? – Сообщил Василий позавчера, затравленно глядя на меня.
Раньше он не давал мне таких предсказаний.
– Я тебя била когда-нибудь? – Спросила я, заливая перекисью водорода огромную ссадину на его плече.
Мой друг иногда подрабатывает грузчиком по случаю, но телосложение имеет хлипкое, а кожу нежную, и поклажа нещадно натирает худые плечи.
– Никогда, – заверяет меня Василий торжественно, словно я и впрямь не помню, била ли я его. – Ты добрая, – напоминает он горячо. – Добрая и великодушная. Твоя доброта поможет тебе пережить потерю. Она поможет тебе пережить многое, но не всё. На этой земле никто не может пережить всё, даже такие красивые и добрые, как ты.
Я слегка вздрогнула при упоминании о потере, но тут же успокоила себя тем, что прожить без потерь в любом случае не выйдет. Не сомневаюсь, что потеря будет, ибо они случаются у всех без исключения. В этом мой друг не ошибается.
Ошибается он в том, что я добрая. Я не добрая. Просто мне всю жизнь очень трудно отказывать людям в просьбах, а вообще я грубая, прямолинейная и циничная, как многие медики и биологи. Мы очень любим препарировать, и препарируем всё, что нам попадается на пути – факты, события, явления, личности. Саму жизнь постоянно препарируем, и она не остаётся в долгу, нарезая из нас со временем жёсткие, больно хлещущие кожаные ремни, которым тоже адски больно, когда они хлещут кого-то.
Впрочем, безнаказанным в этом мире не остаётся никто, даже тот, кто ничего не делает и не анализирует. Он непременно получит свою порцию «пряников» за бездеятельность и безынициативность.
Надо бы подкупить ещё сигарет и карамелек и пустить жильцов в мою новую краснодарскую квартиру. Негоже ей пустовать годами в ожидании хозяйки.
Глава 3
– Это пройдёт, – успокаиваю я.
Шеф хорошо умеет работать лицом и вещать поставленным голосом нечто разумное и доброе с высоких трибун, а я хорошо умею успокаивать. Каждый из нас зарабатывает, как умеет.
Когда Игорь Никитич появляется на пороге моего кабинета с таким, как сейчас, выражением лица, я запираю дверь, застилаю дурацкий кожаный диван его любимой махровой простыней и достаю из шкафа удобные подушки. Он раздевается до нижнего белья, ложится, я укрываю его пледом или лёгкой простынкой, в зависимости от сезона, и начинается самое интересное.