Чудо любви (сборник) - стр. 27
– Да будет так!
Николас почувствовал, что его плечи опять затряслись от неудержимого смеха, но ничего не сказал, чтобы не расхохотаться во весь голос.
Глава 8
В его спальне Джулиана села на маленький диванчик, обитый золотой парчой.
Будто во сне она наблюдала, как он медленно снял пиджак и развязал свой ослепительно-белый галстук. Тысячами колоколов бешено звенел в ее голове сигнал тревоги, вызывая слабость и головокружение. А может, это было воспоминание о его губах, внезапно прижавшихся к ее рту, отчего голова пошла кругом?
Она опустила глаза – сейчас это показалось ей самым подходящим к случаю, но вдруг внимание ее привлекло что-то внизу.
Освободившись от пиджака и галстука, Николас расстегнул ворот рубашки и направился к полированному столику, где был оставлен поднос со стаканами и графинами. Вынув пробку из графина с коньяком, он обернулся через плечо и хотел было спросить ее, не хочет ли она что-нибудь выпить, но то, что он увидел, заставило его недовольно нахмуриться и подойти к ней ближе. Девушка сидела на диване, но согнулась почти пополам и наклонилась к полу, что-то там рассматривая.
– Что вы делаете? – изумленно спросил Дю Вилль. Она ответила, не поднимая головы:
– У меня, кажется, что-то случилось с ногами, они куда-то делись.
– Что вы хотите этим сказать? – с раздражением спросил Николас. Ему пришло в голову, что почти все, что она делала и говорила в лабиринте, – скандальное и потешное одновременно, включая просьбу опозорить ее, – было скорее всего результатом опьянения или игры больной психики.
– А ну-ка встаньте! – резко сказал он, придав своему голосу нарочитую грубость.
Джулиана оцепенела от его тона и медленно выпрямилась. Ошеломленная такой переменой, она встала, как он приказал, не в состоянии поверить, что этот недружелюбный, прямо-таки грозный человек – тот самый, который только что шутил с ней и… и даже поцеловал.
Николас понял, что она совершенно поражена и сбита с толку. И с яростью, подогреваемой разочарованием и отвращением к своей собственной наивности, он язвительно произнес:
– Вы можете сказать хоть что-нибудь такое, чтобы я убедился, что вы в данный момент находитесь в здравом уме и твердой памяти?
Джулиана вздрогнула, потрясенная его тоном. В его голосе послышались те же резкие, повелительные нотки, то же презрительное высокомерие, которые так унизили и возмутили ее в Гайд-парке. Ее реакция была несколько замедлена действием бренди и тем, что она испытывала почти шок, но, когда Джулиана собралась с духом, ответ ее прозвучал столь же непосредственно и эффектно, как и его вопрос, разве что более сдержанно. Она хотела, чтобы эта ночь осталась в его памяти и в его сердце.