Чудеса и Чудовища - стр. 89
Где-то наверху трижды пробили часы. Усилием воли я оторвался от открытой книги и отложил в сторону лист пожелтевшей бумаги.
Направляясь сюда, я надеялся отыскать сведения о кровавой чуме, но был совершенно не готов узнать то, что изложил в своём многостраничном труде мужчина, столкнувшийся с «безжалостной хворью».
Автор предпочёл остаться неизвестным, а в тексте обращался к читателям не иначе как к «братьям».
Он начал писать книгу в 1772 году, сразу после того, как напуганный новостями о заживо погребённых людях герцог Мекленбургский ввёл обязательную отсрочку похорон. Умершего не разрешалось предавать земле трое суток на случай, если смерть констатировали ошибочно.
«В ту пору я помогал при строительстве аббатства. Архитектор и заказчик никак не могли договориться, мы месяцами не видели денег, а зимой потеряли четверых товарищей – они замёрзли во сне. С наступлением весны ситуация улучшилась, но работы не прибавилось, поэтому я начал подрабатывать могильщиком. Вскоре ко мне присоединились ещё трое мужчин. Служители церкви были добры к нам и позволили построить небольшой домик неподалёку от святой земли, чтобы мы могли там спать и согреваться по ночам. Думаю, прошло несколько недель, прежде чем мы заметили, что Карл болен – он стал раздражителен и груб, ночами стонал и ворочался, а днём вовсе отказывался выходить на улицу. Мы не могли работать за него, Грегор пытался поговорить с ним и образумить, настаивал на том, чтобы он обратился к доктору, но тщетно – несколько раз они даже дрались и, как ни странно, больной Карл укладывал беднягу Грегора на лопатки за считанные секунды.
Однажды утром я нашёл бездыханного Карла на полу, перекрестился и отправился за священником. Вернувшись, мы со стариком обнаружили живого и невредимого Карла, сидящего за столом. Я искренне обрадовался, потому что не желал ему зла. На следующий день заболел Грегор.
Те же симптомы – раздражение, светобоязнь и потливость. Не выдержав, мы с Виктором и Леоном вызвали доктора. Явившись, седовласый шарлатан обследовал наших товарищей и сказал, что у них болезнь лёгких и жить им осталось недолго.
Они умерли в одну ночь – Грегор сдался болезни намного быстрее.
Готовя тела к погребению, я заметил странные точки на их посеревшей коже. Тогда мне показалось, что это укусы насекомых и я не предал этому значения.
На третий день после похорон мы проснулись от странного звука, напоминавшего жужжание сотен насекомых. Леон кинулся к окну, но было слишком поздно – в дом ворвалось облако отвратительных жирных мух. Они облепили беднягу словно вторая кожа, я не сумел их согнать, а Виктор сбежал, бросив нас погибать.