Что такое государство Израиль? - стр. 23
Возникновение этнического (органического) национализма в Европе XIX века лишь ослабило, но не устранило политический либерализм и его благодатный эффект на евреев Западной Европы. В то же время в Центральной и Восточной Европе, где сионизм впоследствии будет черпать свои основные силы, органический национализм активно склонялся к нетерпимости, воинственности и исключительности. Национальное возрождение в этой части Европы требовало жертв, в особенности от тех, кто не принадлежал к «коренной» нации. В то время это считалось нормой[70].
Интернационализм большевиков и их обетование нового мира снова пробудили мессианские чаяния, и многие оставившие иудейство евреи с энтузиазмом приняли участие в строительстве социализма. В то же время раввины скептически относились к такого рода упованиям: они предупреждали о неизбежном разочаровании, которое последует за ожиданием Избавления посредством мирских политических мер. Сионизм был только одним из многих вариантов национализма, вдохновлявших миллионы людей в Европе прошлого века.
В Западной Европе еврей в результате эмансипации стал полноправным гражданином своей страны, а также частью конфессиональной общины, хотя его привязанность к религии по сравнению с предыдущими столетиями ослабла. Эмансипация позволила еврею впервые ощутить себя, подобно своим соседям, французом, немцем или итальянцем, потому что принятые в иудействе термины «нация» и «народ» имели мало общего с теми же понятиями в христианском обществе. С другой стороны, это концептуальное расхождение позволяло лидерам немецких ортодоксов* говорить о беспрекословной верности Германии в рамках традиционного иудейства.
Раввин Самсон Рафаэль Гирш (1808–1888) лидер ортодоксов в Германии, поощрял активное участие евреев в делах общества, принятие ими немецкой и в целом западной культуры, при этом продолжая строго соблюдать законы иудейства на личном уровне. Для Гирша еврейский национализм – понятие духовное, не связанное с проживанием в Земле Израиля, тем более с установлением над ней политического суверенитета. «Тора не существует ради государства; напротив, [истинно еврейское] государство существует только ради Торы» [71]. В то время как Европу раздирали национальные конфликты, Гирш оставался верным классическому положению о том, что только благодаря Торе евреи могут считать себя единым сообществом:
«Мы возносим молитвы и питаем надежды на возвращение в нашу страну не для того, чтобы сиять, как еще одна нация среди прочих, а для того, чтобы найти почву для лучшего исполнения своего духовного призвания при возвращении в эту землю, которая была нам обетована, и дана, и снова обетована для соблюдения Торы. Но само это призвание обязывает, пока Бог не призовет вернуться на Святую землю, жить и трудиться там, куда он нас поместил. Всюду мы должны прилагать все материальные и духовные силы и все, что в нас есть благородного, дабы помочь благосостоянию народов, давших нам приют»