Что посмеешь, то и пожнёшь - стр. 34
– Своё кресло вы любите.
– Люблю и людей вытаскивать из хвори… С того света…
– Это уже лучше.
– Медицина наша крепенько стоит на своих копытцах.
– Что вы говорите!
– Что слышите. Советская медицина – самая передовая в мире!
– Что вовсе не мешает ей прочно удерживать девяносто шестое место по медобслуге на душу населения и сто тридцать седьмое место по продолжительности жизни мужчин!
– Зато по продолжительности жизни женщин мы на девяносто пятом месте. Разве это не прогресс?
– Величайший.
В ней что-то отталкивало, и я больше не мог болтать с нею.
– Ну, поговорили ладком, пора и расставаться.
– За маму не переживайте. Всё будет тип-топушки. Прямо с автобуса идите проведать в районную больницу. Будет на месте! Гарантирую. Возможно, возникнут какие неясности… На этот случай вот вам, – подала визитку – мои телефоны. Служебный, домашний. Звоните в любое время.
3
Дождь со снегом не прекращался.
На посадочной площадке автовокзала было ветрено, холодно, пустынно.
Слепились люди у выхода, выгладывает всяк свой автобус.
Разгневанная старуха в чёрном, с клюкой, за рукав выловила дежурного в толпе:
– Любезнай! Энта чё ж не пущаете у свой час антобус у Гниулушу?
– В рейсе задерживается… Пожди чуток.
– Кода ж будя?
– Слушай, бабка, радио. Объявим.
И боком дежурный полез к кассам, с силой прожимаясь сквозь людскую тесноту.
Скоро мы поехали.
Стылый автобус наш был наполовину пуст.
Все сидели поодиночке.
Прямо передо мной покачивалась старуха в чёрном. Покачивалась, покачивалась… Привалилась, припала острым плечом к стеклу, задремала под унылый шлепоток из-под колёс.
Чёрная старуха…
Чёрное зеркало дороги…
Чёрные, пустые, без урожая, поля…
Чёрные, тяжёлые, едва не гладят брюхом землю, тучи… Да не снег – чёрную беду сеют…
Чем ближе оставалось до дома, тем страшней становилось мне. Забыть бы, куда еду, забыть бы, зачем еду, забыть бы всё… Хорошо б повернуть совсем назад. Да куда ж назад?
Последний пригорок… Последний спуск…
Вороным крылом ударил слева в глаза наш пруд. За прудом сворот влево, к нам, а прямо если чиркнуть – на Курск.
Можно ж на ветру прочь проскочить прямо, можно ж обминуть беду. Но на кой это понадобилось шофёру притормаживать, брать влево?
Уже в селе, на развилке у прокуратуры, автобус стал.
Прокинулись как-то враз люди, посыпались из двери, точно зерно из пробитой ножом чёрной дыры в мешке.
Я всегда выходил здесь, не ехал до конца, до станции. Чего ж ехать туда, чтоб потом идти назад? Я всегда выходил здесь.