Что посмеешь, то и пожнёшь - стр. 22
Я и продиктуй. Это несложно.
Вот и дали.
Но всё же, что-то теперь запоёт пенсяр[25] Васюган?
Но лично мне пока не до песен.
Я дунул в ближайший киоск и угрёб всю «Комсомолку» – все двадцать штук. Взял всё, что было.
На всех парах лечу назад, через три ступеньки радость кидает меня вверх и нарываюсь на распахнутую редакторскую дверь. Она первая была справа от лестницы. Навстречу выходит сам.
– Что, – кривится в смешке, – с испугу удрапал и всё ж решил вернуться?
– С какого испуга? И чего мне пугаться? Я просто бегал в киоск. Взял всю «Комсомолку». Дала то, что вы забраковали… Вот, – подаю ему один номер, – посмотрите… Не треть ли первой полосы! Сверху! На открытии! Поздравления не запрещены…
Он кивнул на открытую свою дверь:
– Заходи, заходи. Первопроходец![26] Сейчас и поздравим…
Захожу в кабинет – там вся редакция в полном комплекте. Носы в стол. Никто на меня и не взгляни.
Ёкнуло у меня ретивое.
Но я всё же через силу коротко хохотнул:
– Кого хороним?
– Тебя, – постно ответил кто-то.
– Вот и хорошо. А я уже и некролог принёс. Точный, выверенный. Сама «Комсомолка» дала. Почитайте… – и кладу каждому под нос по газете.
– Не паясничай, Долгов! – оборвал меня редактор. – Газету собери и читай сам. Пустого времени у тебя будет в избытке… Мы, товарищи, собрались по поводу недостойного морального поведения нашего сотрудника Долгова. Такое поведение несовместимо с его пребыванием как в комсомоле, так и в нашем сплочённом редакционном коллективе комсомольской газеты… И не забывайте, наша газета – орган обкома комсомола!
Все головы закивали наперегонки.
Тут и похолодело у меня в животе.
– Мы не можем позволить такой роскоши, чтобы в наших дружных рядах был человек, растлевающий школьниц!
– Это как? – привстал я.
– А вот это ты нам и расскажешь.
– Мне нечего рассказывать.
– Тогда я расскажу… Да вот этот рассказ!
Редактор вскинул конверт.
Адрес на нём был написан Валентиной.
И слово
– Письмо пришло на моё имя. Почему вы его вскрыли?
– Потому и вскрыл, что вскрыл!
– А что, тайна переписки уже не охраняется законом?
– А закон здесь Я!!! И не прими я вовремя мер… Что, ждать, когда твоя тайна зауакает? Ясли в редакции открывать? Мы миндальничать не собираемся! Я не стану зачитывать здесь письмо тебе. Но сказать обязан… Так растлить юную особь – триста раз написала Люблю в одном этом письме! О чём это говорит? О том, что ты матёрый ловеласища. Судя по письму, вы слишком далеко заехали, и вряд ли у тебя эти фигли-мигли со школяркой обходятся без постельного пинг-понга. А за это уже надо отвечать по суду!