Что мне сказать тебе, Мария-Анна - стр. 7
3.
Пятидесятиоднолетний маркиз Альфонсо Ле-Сади, начальник тюрьмы Сент-Грот проснулся в пресквернейшем расположении духа. Сильно ныла спина, правое колено при любом сгибании отзывалось яростной болью, на подушке он увидел темные пятна крови, провел ладонью по губам и подбородку сдирая засохшие кровяные коросты. "Будь проклята старость", подумал старик, "Опять шла кровь горлом" и, осторожно распрямив спину, медленно проковылял к окну. Там над бескрайней синевой Средиземного моря медленно поднималось огромное Солнце. Маркиз открыл створки и свежий, дурманный, напоённый соленым вкусом моря Африканский ветер ворвался в комнату. Мир был прекрасен, но старику уже было на это плевать. С горьким ощущением конца жизни он попытался вспомнить, когда именно это началось, когда эти завораживающие пространства, наполненные томительно-зовущими мелодиями Музы странствии, перестали задевать хоть что-то в его душе. Он пожевал испачканными кровью губами, кажется когда ему было под сорок, он впервые отчетливо осознал что впереди только наступающая дряхлость, болезни и смерть и радостное ощущение жизни навсегда покинуло его. Впрочем нет, подумалось ему, кое-какие маленькие радости еще остались в его жизни, ведь все-таки он властелин, властелин этого маленького острова и всех находящихся на нём людей. В его безраздельной власти двести с лишним человек и он может делать с ними всё что ему угодно, и что не говори, а власть над людьми это, черт возьми, очень приятно, даже если тебе уже за пятьдесят.
Маркиз добрел до двери спальни и подергал шнур, вызывая слугу.
Свой рабочий день Альфонсо Ле-Сади начинал в просторном длинном помещении, которое он называл "мой тронный зал". В конце этого зала действительно имелось квадратное возвышение, укрытое дорогим турецким ковром, на котором стоял высокий резной золоченный стул из красного дерева и слоновой кости. В изысканном темном атласном камзоле с коралловыми пуговицами и большими манжетами, в черном коротком плаще, в красном фетровом боннете с орлиными перьями, в высоких башмаках с ониксовыми пряжками, вытянув вперед больную правую ногу и опираясь на толстую трость из "железного" дерева с внушительным серебряным набалдашником в виде головы орла, гордо выпрямив спину и надменно воздев подбородок, господин Ле-Сади слушал доклад начальника тюремного гарнизона капитана Бруно. Капитан Бруно, невысокий полноватый мужчина, годами чем-то за сорок, по скромному мнению маркиза Ле-Сади, был "туп как пробка", а также "выпивоха и обжора". При этом маркиза также иногда раздражала его круглая самодовольная розовощекая бесхитростная физиономия, по коей было очевидно что капитан, не смотря на возраст, ничуть не утратил "радостного ощущения жизни" и тягостные мысли о том что впереди лишь "дряхлость и смерть" его нисколько не тревожат. Однако вместе с тем начальник гарнизона был очень старателен, расторопен, проявляя чрезвычайное усердие и рвение в исполнении приказов маркиза. Полагая себя вторым человеком на острове, капитан считал, что его по сути единственная по-настоящему важная задача – это сделать всё возможное дабы "первый человек на острове" не имел ни малейших причин к неудовольствию его персоной. А потому капитан весьма ответственно подходил к исполнению поручений маркиза, выполняя их расторопно и бездумно. В смысл этих поручений он если и вникал то ровно настолько чтобы сделать всё правильно.