Чикатило. Явление зверя - стр. 26
Витвицкий поежился, посмотрел на автомобиль, но взгляд его все время возвращался к куче листьев. Овсянникова достала сигареты, зажигалку, попыталась прикурить, но зажигалка не работала. Девушка вопросительно посмотрела на Витвицкого. Тот развел руками, извинительно улыбнулся.
– Простите, не курю.
Овсянникова с досадой сунула сигарету в карман, вздохнула:
– Ладно, здоровее буду. Что думаете по поводу Шеина?
– Товарищ старший лейтенант, когда поедем? – крикнул водитель.
– Подожди пять минут! – ответила Овсянникова.
Витвицкий молчал, ковырял носком ботинка опавшие листья. Девушка внимательно смотрела на него, ждала, вертя в руках бесполезную зажигалку. Невидимая за деревьями электричка снова дала гудок, тронулась и загремела, набирая ход. Наконец капитан собрался с мыслями:
– Этот человек… Шеин этот… У меня нет ни малейшего сомнения, что он действительно был тут, на этом вот месте. Но я не представляю, чтобы он мог изнасиловать и убить… Ребенка, вы понимаете? Я психолог, я изучал типы личностей… Хладнокровно втыкать нож… Глаза выкалывать… Нет, невозможно!
Овсянникова грустно улыбнулась, но тут же согнала с лица улыбку.
– Вы, Виталий Иннокентьевич, видимо, мало работали с живыми преступниками, – с грустью в голосе сказала она. – Попадаются такие экземпляры… Один родную бабку задушил шнуром от утюга за пенсию – выпить хотел, а денег не хватало. Так он нам на следствии в глаза песни пел, что любил ее с детства, рассказывал, как они кроликов вместе кормили…
Витвицкий недоуменно вскинул взгляд на Овсянникову.
– Позвольте, Ирина, но вы же сами говорили… про интернат и про то, что он…
– Я теперь уже ничего не понимаю, – вздохнула старший лейтенант. – Вы правильно сказали – он тут был. Он указал, где тело, показал, как они шли от станции. Удочка еще эта проклятая…
– А нож? – воскликнул Витвицкий. – У нас еще нет заключения экспертизы, что нож Шеина был орудием преступления. И от станции тут только одна тропинка, больше идти негде.
– Нож, которым убивал, он мог выкинуть… Но главное – признательные показания! Он же сознается во всем! Сам охотно все рассказывает! – Овсянникова тоже повысила голос.
– Вот это меня и настораживает больше всего, – неожиданно тихо проговорил психолог.
Подошел милиционер, со страдальческим лицом обратился к Овсянниковой:
– Товарищ старший лейтенант, ну поехали, а? Пока сдадим, пока оформим…
– Вася, не гунди, – раздраженно сказала Овсянникова, посмотрела на Витвицкого в надежде на продолжение разговора, но, наткнувшись на его задумчивый взгляд, поняла, что московский коллега углубился в свои мысли, и махнула рукой. – Ладно, едем.