Четыре ветра - стр. 9
– Наверное, я и в самом деле одинока.
Темные глаза Раффаэлло расширились. Он сглотнул, дернув кадыком.
Целая вечность прошла, прежде чем он заговорил.
– Я тоже одинок.
Он взял ее за руку.
Элса не отдернула ладонь, так она была поражена.
Когда к ней в последний раз кто-то прикасался?
Он просто взял тебя за руку. Не будь дурочкой.
Парень был таким красивым, что ей чуть не стало дурно. Неужели он поведет себя как те злые мальчишки, которые в школе дразнили ее «рельсой»? В вечернем полумраке его лицо казалось как будто высеченным из мрамора: высокие скулы, широкий гладкий лоб, острый прямой нос и такие пухлые губы, что ей невольно вспомнились прочитанные греховные романы.
– Пойдем со мной, Элс.
Вот так запросто он переименовал ее, сделал другой женщиной. Она почувствовала, как от этой фамильярности у нее по спине пробежала дрожь.
Он провел ее по пустому переулку через темную улицу. Из открытых окон бара доносилась песня «Ту-ту, Тутси! Прощай».[7]
Он провел ее мимо недавно построенной железнодорожной станции за пределы города, к новехонькому форду модели «Т» с большим дощатым кузовом.
– Отличная машина, – сказала Элса.
– Год выдался урожайным, вот мы и купили ее. Любишь кататься по вечерам?
– Конечно.
Она забралась на пассажирское сиденье, и он завел мотор. Машина вздрогнула, когда они покатили на север.
Далхарт отражался в зеркале заднего вида, но они не проехали и мили, а вокруг уже ничего не было видно. Ни холмов, ни равнин, ни деревьев, ни рек, только звездное небо, такое бесконечное, как будто оно проглотило весь мир.
Машина запрыгала по кочкам, свернув к старой ферме Стюардов. Когда-то она славилась на весь округ своим огромным амбаром, но во время последней засухи ферму забросили, и домик позади амбара уже много лет стоял заколоченным.
Он остановился перед пустым амбаром, заглушил мотор и некоторое время сидел, глядя вперед. Тишину нарушало только их дыхание и тиканье затихающего мотора.
Он выключил фары и открыл дверцу, потом обошел машину, чтобы открыть дверцу с ее стороны.
Он помог ей выбраться из грузовика, и все это время она неотрывно смотрела на него.
Он мог бы шагнуть назад, но не сделал этого, и она почувствовала, что от него пахнет виски и лавандой, которую мать юноши, должно быть, использовала, когда гладила или стирала его рубашку.
Он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ, чувствуя надежду.
Он расстелил пару одеял в деревянном кузове, и они забрались туда.
Они лежали рядом, глядя на бесконечное, усыпанное звездами темное небо.
– Сколько тебе лет? – спросила Элса.
– Восемнадцать, но мама обращается со мной как с ребенком. Сегодня мне пришлось тайком уйти из дома. Она постоянно беспокоится о том, что подумают обо мне другие люди. Тебе везет.