Четыре стихии. Петля времени - стр. 29
– Ты не мамка, ты дебил, – покачала головой девушка, садясь рядом и отводя руку мужчины в сторону. Она прижалась к его боку и положила голову на плечо. – Я не знаю, почему для тебя так важно назвать его Андреем, но мне это имя совсем не нравится. Я его ненавижу всей душой и не хочу испытывать это чувство, глядя на собственного сына… Если ты не забыл, то мне есть за что его не любить. Он убил меня и всех, кто был мне дорог.
Она подняла голову от его плеча и встретилась с тяжелым взглядом мужа, который, кажется, не собирался уступать.
– Любое имя, Матвей, любое, но не это, – настойчиво попросила Джен и тут же пригрозила: – Иначе будет Димой!
Матвей отвел от нее взгляд, некоторое время смотрел на вновь засыпающего сына, а затем опять ткнул его пальцем в щеку. Малыш тут же встрепенулся и раскрыл с готовностью рот. Покровский радостно усмехнулся и получил удар локтем под ребра от жены.
– Он мне личинку напоминает. Такой же мелкий, несуразный и глупый.
– Сам ты глупый, – прошипела девушка.
– Пусть его зовут Личинкой, – усмехнулся он, повернувшись к Джен с торжеством во взгляде. – Иначе… Андрей!
Так началась война мамы и папы за имя для ребенка. Матвей упорно называл сына Личинкой, а Джен – Димой. И в счете вела мама – хотя бы потому, что все домочадцы единогласно одобрили выбранное ею имя. Лиана же вообще была в полном восторге. Причем иногда Джен казалось, что в экстаз бабушку приводит именно выбранное имя, а не сам внук.
– Димочка! Димасик! Дима! Митичка! Дмитрий! Димулечка! – слышалось из разных углов дома и от разных людей.
Но с папой справиться не удавалось, он продолжал гнуть свою линию: давал ребенку клички и отказывался регистрировать того под «дурацким» именем.
Тем не менее война касательно имени не мешала молодым родителям боготворить свое чадо и обожать друг друга. После трудной беременности они еще больше прикипели друг другу, ведь теперь их связывало не только хорошее, но и трудные испытания и общее сокровище.
Несмотря на опасения Джен, Матвей влюбился в сына очень быстро. И иногда ей даже казалось, что он обожает его даже больше, чем она. Он наотрез отказывался отпускать ребенка с рук, когда у него была возможность побыть дома. Таскался с ним, словно хвастался перед всеми, и гордо именовал «СЫН». Сын его тоже обожал и, как только стал бодрствовать чуть больше пары часов в сутки, тут же начал капризничать, требуя свою любимую няньку и не давая взять себя на руки никому другому.
Джен начали вызывать на задания уже через несколько дней после родов, из-за чего нервничала не только девушка, но и сын с мужем. Причем последний иногда ворчал даже более противно, чем кричал первый. После же того, как ребенку исполнился месяц, Джен пришлось вступить в ряды Стихий в полную силу. И вот тогда-то младший Покровский начал проявлять характер, громко вереща, когда его пытались взять на руки посторонние. Причем к посторонним он относил и теток, и друзей родителей. Мирился только с Лианой, и то нехотя.