Четыре стихии. Лунный мальчик - стр. 37
Все еще не понимая, кто перед ним, Матвей подошел ближе к портрету, пытаясь разглядеть имя, которое было выведено не крупными золотыми буквами внизу и посередине портрета, как на остальных картинах, а в верхнем правом углу на серебряной табличке. «Милана Александровна Покровская. 20.06.1996 г. – 06.06.2004 г.»
– И кто это? – спросил Матвей сам у себя, пытаясь вспомнить, не говорили ли о ней в доме, но так и не смог. Даже из курса «Потомственные семьи», который вынужден был прослушать в университете, не смог вспомнить похожего имени, хотя никогда не жаловался на память, а на собственную фамилию в любом случае должен был обратить внимание.
Милана Александровна Покровская. Судя по отчеству и дате рождения, она была дочерью дедушки Матвея, а значит, сестрой Дмитрия. Странно. Матвей всегда считал, что Дима был единственным ребенком. Вернее, об этом даже несколько раз упоминали сестры Исуповы, и Кирилл не так давно рассуждал, как здорово быть единственным, и приводил в пример собственного отца и Диму. А вот говорили ли об этом Рома, Кристина или Леся? Этого Матвей не помнил.
Также Покровский обратил внимание, что по стилю потрет значительно отличался от тех, что висели рядом. На нем преобладали в основном теплые, яркие цвета, в отличие от остальных картин, которые по сравнению с этой теперь выглядели траурными, хотя сначала, когда Матвей вошел в зал, ему так не казалось. Розовый, ярко-желтый, коричневый. Мужчина мало что понимал в искусстве, но его не покидало чувство дежавю, пока он не вышел из зала и не стал подниматься по лестнице на второй этаж. В коридоре висело несколько картин, к которым он уже привык. На одной из них был изображен родовой дом Покровских, на другой Матвей, которому было несколько месяцев от роду, а на третьей молодая Лиана Покровская в полный рост в коридоре с желтыми стенами и со стопкой учебников и тетрадей в руках. И все те же теплые цвета. Розовый, желтый, коричневый.
Пребывая в замешательстве, Матвей зашел в комнату, где Женя готовилась ко сну, расплетая волосы одной рукой, а другой расправляя постель.
– Ты где был? – поинтересовалась она.
– Да так, – рассеянно отмахнулся Матвей, продолжая думать о странной картине маленькой девочки. Отвлекся он от своих размышлений, лишь когда увидел, что Женя задергивает шторы.
– Зачем ты это делаешь каждую ночь? Ты же знаешь, я не могу уснуть без лунного света.
– А мне он мешает спать. Ты светишься как лампочка, когда он на тебя попадает!
– Ты уже привыкла… И тем более они все равно откроются, как только мы ляжем.