Четыре мертвые королевы - стр. 3
С этими словами я спустилась с крыши и растворилась в толпе. Но не успела сделать и пары шагов, как старик передо мной вдруг застыл на месте и прижал четыре пальца к губам в знак уважения к королевам. Именно так и следовало выражать почтение, а не средним пальцем, как это сделал Макель. Я резко затормозила. Шипованные подошвы сцепились со стертой булыжной мостовой. Моя щека коснулась его плеча.
Проклятье! Почему, негодовала я, все вечно пялятся на королевский дворец, разинув рты? Хоть купол и стеклянный, сквозь него все равно не видно, что происходит внутри. Даже будь оно иначе, что с того? Королевам до народа никакого дела. Тем более до таких, как я.
Я выбила трость из руки старика. Он пошатнулся и бросил на меня раздраженный взгляд.
– Ой, простите! – сказала я, выглядывая из-под широкополой шляпы и растерянно хлопая ресницами. – Меня толкнули.
Выражение его лица смягчилось.
– Ничего, моя милая. – Он склонил голову. – Хорошего дня.
Я невинно улыбнулась и спрятала его серебряные часы в потайной карман в складках юбки. Будет ему уроком.
Поднявшись на цыпочки, я попыталась найти свою жертву. А вот и он! На вид немногим старше меня. Я бы дала ему лет восемнадцать. Органический костюм сидел на нем как вторая кожа, обтягивая торс, ноги, руки, пальцы и даже ступни. Наверняка надевать ее ничуть не легче, чем мои подъюбники и тугой корсет. Зато какой материал, какая свобода движений!
Гонец был довольно мускулист – впрочем, как и я: когда днями напролет бегаешь, прыгаешь или куда-то карабкаешься, мышцы тренируются сами собой. Торианцы в большинстве своем люди крепкие и поджарые из-за частых плаваний в Архею и обратно с погрузкой и разгрузкой судов. Но такая работа не по мне: я уже давно принадлежала к другому миру – к темной торианской изнанке. Под скромным платьем и тугим корсетом скрывалась моя истинная сущность. Мое призвание.
У подножия лестницы гонец остановился и снял торбу с плеча. Вот он, мой шанс! Старикан подал мне отличную идею.
Уставившись на дворец с разинутым ртом, я прижала к губам четыре пальца и понеслась к полированным ступеням Дома Согласия. Носок моего башмака попал в щербинку между двумя плитами, и, подобно тряпичной кукле, я безвольно повалилась вперед. Не очень изящно, зато действенно. Я по горькому опыту знала, что любой обман можно раскусить в два счета, поэтому отыгрывала свои роли до конца.
– Ай! – воскликнула я, сбивая эонийца с ног. Что-то темное во мне радостно откликнулось на глухой стук, с которым он ударился о каменные ступени. Я приземлилась сверху и потянулась к торбе.