Честное слово - стр. 2
– Я не хочу ничего, – тихо сказала она.
– Покушайте немного супу. Надо подкрепляться, иначе вы ослабеете, – сказала ей участливо соседка.
– Благодарю вас, я не хочу.
– Милая барышня, какая у вас болезнь-то? Когда операция-то? – громко, на всю палату спросила с другого конца любопытная старушка.
– Не знаю, – был тихий ответ.
– Как так не знаете! А родители или сродственники-то у вас есть? Вы здешняя или приезжая?
Новая больная закрыла глаза и ничего не ответила.
– Не отвечает… Подумайте, какая. Гордая, что ли… Я со всеми рада поговорить… И чего таиться! Ну, вот говорю и про болезнь свою, что у меня желчные вырезали и облегчили меня… И слава Богу… А то намучилась я…
– Эх, бабушка, что за охота вам расспрашивать. Иному человеку не до разговоров… Может, боль мучает… Может, на сердце-то ещё больнее, – перебила старушку полная женщина.
Новая больная точно очнулась, приподняла голову, уставила большие глубокие глаза на соседку. Она посмотрела на неё внимательно и, ни слова не говоря, опять опустилась на подушку, тихо застонав.
– Ну, что же… Не хочет и не надо говорить. Из сожаления ведь я спрашивала. А мне всё равно. Что мне… Я ведь так, – долго ворчала старушка и заговорила со своей соседкой, начав ей рассказывать то, как она ходила на богомолье.
Новая больная лежала молча; она ни с кем не говорила ни слова. К ней подходили сестры, давали ей лекарства, спрашивали ласково. «Да. Нет. Благодарю вас», – только и отвечала она.
Больные уже хорошо были знакомы между собой, вели разговоры, шутили, смеялись, расспрашивали о семейных делах, о близких. На другой день все ожидали приёма родных.
– Ко мне сын обещал прийти… Да урвётся ли, не знаю. Он ведь столяр, занят, – сказала старушка.
– Мои, пожалуй, все придут, – сказала полная женщина.
– Славная у вас девочка, Прасковья Ивановна, – заметила ей соседка с обвязанной головой.
– Одна дочь… Баловница… – ответила она, и лицо её озарилось нежностью и лаской.
– Который ей годок-то?
– Шесть лет исполнилось.
– Какая она у вас рослая, полненькая, Христос с ней… Право, ей можно дать десять. Видно, что все её балуют.
Новая больная вздрогнула, быстро повернулась и снова долгим, внимательным взглядом посмотрела на свою соседку. Затем она закрыла лицо руками и легла ничком в подушку. Она вздрагивала; неизвестно, плакала ли она или её била лихорадка.
– Барышня, милая, вам может, нехорошо? Может, сестрицу позвать? – Нет. Благодарю вас, – послышался глухой ответ.
Так никто и не добился от новой больной ни слова, никто не узнал, кто она, откуда, какая у неё болезнь, где её родные – Эх, уж такие есть люди иные гордые… До других им дела нет… А я вот, проста, очень проста. Душа у меня нараспашку… Что на уме, то и на языке, – говорила сморщенная старушка, ни к кому не обращаясь. Её надоедливую болтовню никто и не слушал.